Позвольте сказать, что стыд и срам обратился на главу их; они ж теперь, конечно, станут стараться, чтоб и они в Черное море получили дозволение торговать. Досадно чрезвычайно Цесарцам, што они не могли предвидеть так скорого мира, а то б, конечно, стараться стали показать, что эта услуга ими сделана для нас, а в самом деле ни мало они нам добра не желают, што легко приметить можно во всем их Государстве. Прусскому уже не удастся теперь прибирать более к себе земель по его желанию, и так ему помеха велика в мутной воде рыбу ловить. И как оба последние народа несказанно желали видеть нас в расслаблени(и) и всеми мерами под прикрытиями разными старались до онова довесть, то и не без прискорбности им о их неудаче. Шпанец следует во всем Французу, хотя часто от него и обманут бывал. Швед же подущаем и поджигаем был со многих сторон, но не имел смелости, а теперь горюет, что время упустил. Желательно, Всемилостивейшая Государыня, чтоб искоренен был Пугачев, а лучше б тово, если б пойман был живой, чтоб изыскать через него сущую правду. Я все еще в подозрени(и), не замешались ли тут Французы, о чем я в бытность мою докладывал, а теперь меня еще более подтверждает полученное мною письмо от неизвестного лица.

Если етакая в свете или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащего себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду. Сие ж писмо при сем прилагаю, из которого ясно увидит изволите желание. Да мне помнится, что и от Пугачева несколько сходствовали в слоге сему его обнародования; а может быть и то, что и меня хотели пробовать, до чего моя верность простирается к особе Вашего Величества; я ж на оное ни чего не отвечал, чтоб через то не утвердить более, что есть такой человек на свете, и не подать о себе подозрения. Еще известие пришло из Архипелага, что одна женщина приехала из Константинополя в Парос и живет в нем более четырех месяцев на Аглицком судне, плотя с лишком по тысяче пиастров в месяц корабельщику, и сказывает, что дожидается меня; только за верное еще не знаю. От меня ж послан нарошно верный Офицер, и ему приказано с оною женщиною переговорить, и буде найдет што ни будь сумнительное, в таком случае обещал бы на словах мою услугу, а из за того звал бы для точного переговора сюда в Ливорну. И мое мнение, буде найдется таковая сумасшедшая, тогда, заманя ее на корабли, отослать прямо в Кронштадт; и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то все наиусерднейши исполнять буду. Есть еще известие, что во всей Карамани великие замешательства и между собою частые побоища у Турков.

При сем осмелюсь письмо приложить от владетеля народов Друзских, Принца Ниозефа, который, помощью врученных от Вашего Императорского Величества мне войск, получил старинный свой город Барут, и его доверенность столь велика, что он, прося протекции, приложил белую бумагу, подписав свое имя. Мною же теперь приказано их уверить, что и оне в генеральном пункте в мирном договоре включены, что всем прощается и все забывается, что б кто ни сделал.

Тож в силу повеления Вашего Императорского Величества приказано между Греками слух распустить, что для них покровительство Вашего Величества выгодно, а впредь еще выгоднее будет. Некоторые фамилии разоренные из Сербских народов присылали ко мне депутатов просить милости и покровительства Вашего Императорского Величества. Депутаты мною обратно отпущены, и что к ним от меня было писано для рассмотрения, при сем прилагаю копии; а на таковой случай не угодно ль будет повелеть оставить несколько фрегатов здеся, и в силу трактата, забрав оные фамилии, послать их сквозь Дарданели через Черное море, для поселения в доставшихся в Крыму крепостях, а со временем возможно будет ими и гарнизон заменить. Все ж оное отдаю на всемилостивейшее благоволение и Монаршую волю, и буду ожидать Высочайшего Вашего повеления. И повергая себя ко священным стопам Вашим, пребуду навсегда с искреннею моею рабскою преданностью

Вашего Императорского Величества всепотданнейший раб

Граф Алексей Орлов. Пиза, 1774 года, Сентября 27 дня.

Всемилостивейшая Государыня!

Милостивое собственноручное повеление Вашего Императорского Величества, к наставлению моему служащее, ноября от 12 дня, через курьера Миллера имел счастье получить, в котором угодно было предписать о поимке всклепавшей на себя имя, по которому я стану стараться со всевозможным попечением волю Вашего Императорского Величества исполнить, и все силы употреблю, чтоб оную достать обманом, буде в Рагузах оная находится, и когда первое не удастся, тогда употреблю силу к оному, как Ваше Императорское Величество мне предписать изволили.

От меня вскоре после отправления моего курьера к Двору Вашего Величества послан был человек для разведывания об оном деле, и тому уже более двух месяцев никакого известия об нем не имею, и я сомневаюсь об нем, либо умер он, или где-нибудь задержан, что не может о себе известия дать; а человек был надежный и доказан был многими опытами в его верности. А теперь еще отправлено от меня двое, один офицер, а другой славянин, венецианский подданный, и ни чего им в откровенности от меня не сказано, а показал им мое любопытство, что я желаю знать о пребывании давно мне знакомой женщины. А офицеру приказано, буде может, и в службу войтить к ней, или к Князю Радзивилу волонтером, чего для от меня и абшить ему дан, чтоб можно было лучше ему прикрыться; и что по оному происходить будет, не упущу я доносить обстоятельно Вашему Императорскому Величеству. А случилось мне распрашивать одного майора, который послан был от меня в Черную Гору и проезжал Рагузы, и дни два в оных останавливался; и он там видел Князя Радзивила и сказывал, что она еще в Рагузах, где как Радзивилу, так и оной женщине великую честь отдавали, и звали его, чтоб он шел на поклон, но оный, услыша такое всклепанное имя, поопасся идти к злодейке, сказав при том, что эта женщина плутовка и обманщица, а сам старался из оных мест уехать, чтоб не подвергнуть себя опасности. А если слабое мое здоровье дозволит на кораблях ехать, то я не упущу сам туда отправиться, чтоб таковую злодейку постараться всячески достать.

Ваше Величество изволите упоминать: не оная ль женщина переехала в Парос, на что имею честь донести, что от меня послан был нарочно для исследования в Парос Подполковник и Кавалер Граф Воинович со своим фрегатом, чтоб в точности узнать, кто оная такова и какую нужду до меня имела, что так долго дожидалась меня; чего для дано было ему от меня уверение, чтоб оная могла во всем ему открыться, и наставление, как с нею поступать. По приезде своем нашел оную еще в Паросе и много раз с нею разговаривал о сем деле; а восемь дней как он сюда возвратился и меня репортовал. Оная женщина купеческая жена из Константинополя, знаема была прежним и нынешним Султаном по дозволенному ей входу в Сераль к Султаншам для продажи всяких французских мелочей; и оная прислана была точно для меня, чтоб каким-нибудь образом меня обольстить и стараться всячески подкупать, чтоб я неверным сделался Вашему Императорскому Величеству. И оная женщина осталась в Паросе, издержав много денег на счет впредь будущей своей удачи; теперь в отчаян(ь)и находится. И она желала сюда в Италию ехать, но Граф Воинович, по приказу моему, от оного старался отвратить, в чем ему и удалось. И вышеписанная торговка часто употреблялась и от Министров, чтоб успевать в пользу по делам их в Серали.