В подобном документе стороны определяют свои обязанности и права по управлению консорциумом, а стало быть, и проектом, порядок и последовательность корпоративных процедур, финансовые и экономические вопросы. Именно на усмотрение этого документа (впрочем, соглашение акционеров может быть и не одно) оставляют вопросы, определяющие то, например, в какой мере консорциум как юридическое лицо является центром прибыли или только центром управления финансовыми потоками, а прибыль аккумулируется по исполнительским контрактам на самих акционерах консорциума.

В классике считается, что в рамках длительных проектов простая форма внутренней организации консорциума устроена как многоступенчатая ракета. На каждом уровне может отделяться одна из ступеней – проектировщик сделал свою работу, выждал некоторый промежуток времени и вышел из акционерного капитала. Но обязательно «оставил» в проекте страховки, банковские гарантии, залоги в пользу остающихся участников. На следующей «ступени» так же поступил строитель. И так до тех пор, пока в составе «ракеты» – консорциума не останется один только оператор, который крутится по орбите до последнего, пока контракт окончательно не закончится и не наступит стадия утилизации – «затопления в Тихом океане».

Не во всех видах проектов такое возможно (а главное – нужно) реализовывать. С одной стороны, некоторые проекты исходя из своей внутренней логики требуют более изящных решений. С другой – в некоторых случаях есть риски формальных ограничений. Например, в концессионном соглашении ввиду того, что одна из сторон – государство, так сделать непросто, поскольку если реализовывать эту конструкцию неаккуратно, то это может трактоваться как дефолт исполнителя (на замену акционеров могут стоять пресекательные ковенанты в концессионных соглашениях). В иных формах ГЧП и проектного финансирования, особенно если это частный конкурс, а не государственный, реализовать такую конструкцию при необходимости проще.

Другое дело, что не всегда основные участники консорциума или власти согласны с таким вариантом, поскольку его внешняя простота и лаконичность тоже несет определенное количество рисков. Конструкция становится более сложной в исполнении, возникают проблемы учета, менеджмента, аккумулирования и распределения прибыли и иные, которые необходимо рассматривать в комплексе, принимая решение о том, как все же будет устроен конкретный консорциум внутри и структурировано акционерное соглашение.

Дополнительным подтверждением того, что такой способ реализации проекта, как заключение концессионного соглашения на специально созданную компанию, являющуюся по сути своей консорциумом нескольких участников с разными функциями, является ситуация, как считается, произошедшая с проектом одного из участков платной автомагистрали М11 «Москва – Санкт-Петербург» протяженностью 141 км.

Уже после подписания концессионного соглашения с госкомпанией «Автодор» структура собственности компании «Магистрали двух столиц», ставшей концессионером по итогам отбора, была изменена. Первоначально отечественному VTB Capital принадлежало около 60 %, остальное – французскому Vinci.

Вместе с тем, если судить по заявлениям СМИ, войдя в стадию финансового закрытия, консорциум столкнулся с не слишком восторженным отношением иностранных партнеров и банков к тому, чтобы финансировать консорциум, де-факто управляемый «санкционным» банком. Кроме того, был риск и того, что на проект, структурированный таким образом, обратят внимание европейские регуляторы. Ведь если толковать санкционные регламенты, то могло выйти так, что Vinci вообще не имела возможности участвовать в консорциуме на пару с VTB Capital.

Для минимизации обоих указанных рисков 10,5 % из доли ВТБ были переданы в собственность турецкой подрядной компании, имевшей контракт с консорциумом, а теперь еще и ставшей его акционером. Доля Vinci осталась без изменений, но участие ВТБ сократилось, и проект продолжил свое движение.

В том случае, если бы он был структурирован по-другому, а не через создание консорциума, такие пертурбации не прошли бы столь гладко для публичной стороны и пришлось бы реструктурировать или прекращать само концессионное соглашение. В этом же случае концепция единого окна выстояла и все неурядицы разрешались внутри консорциума.

Стоит иметь в виду, что, несмотря на распространенное заблуждение, не всегда те или иные компании стремятся доминировать в акционерном капитале консорциумов. В ряде случаев опытные игроки понимают, что необходимо, наоборот, предохраняться от внешне естественного желания захватить стратегическую высоту и стать не «первым среди равных», а «главным» в пуле частных компаний, претендующих на проект.

Во-первых, это может быть обусловлено объективными факторами: конкурсная документация по проекту, а соответственно, вытекающее из нее концессионное соглашение могут этому препятствовать. Необязательно при этом запрещать напрямую, зачастую достаточно прямо или косвенно создавать дискриминационные условия по отношению к несбалансированным консорциумам. Так бывает не всегда, но бывает.

Во-вторых, та сторона, доминирующая в специальной проектной компании, понимает, что в ряде случаев с высокой степенью вероятности придется консолидировать в своей финансовой отчетности полную сумму долга. Выходит, что все 100 % долга будут отражены как долги зависимых и контролируемых обществ. А поскольку на инвестиционном этапе в основном предстоят расходы, то нужно иметь весьма существенную мотивацию для того, чтобы показывать такой минус в своей отчетности.

Собственно, поэтому в классическом проектном финансировании опытные участники зачастую и не пытаются добиться акционерного контроля в таких «расходных» компаниях. Постепенно осознание этого риска становится все более и более очевидным для отечественных компаний. Конечно, только тех, кого беспокоят такие минусы в финансовой отчетности. Но поскольку с этими показателями обычно тесно связаны банковские ковенанты по ранее предоставленным кредитам, то таких компаний становится все больше.

Пожалуй, приведенные выше случаи одни из немногих, когда компания, желающая безапелляционно лидировать в консорциуме, имеет объективные ограничения для того, чтобы захватить власть. В остальных случаях срабатывают скорее не «самоограничения», а ограничения, объективно возникающие в процессе переговоров с остальными участниками пула. И это практически никогда не проходит гладко.

В большей части известных отечественных примеров распределение долей между участниками концессионных консорциумов происходит практически до последнего момента – не только до окончания коммерческого закрытия, но зачастую и до окончания финансового закрытия. Дело в том, что концессионное соглашение согласовывается с государством до самой последней минуты, потом так же происходит с прямым (финансовым) соглашением – государство и финансовые институты ведут переговоры до последнего.

Именно потому зачастую в уже сформированную консорциумную документацию вносятся неоднократные корректировки, отражающие объем участия и ответственности разных его участников, распределения рисков и бенефитов между ними. Не могут не влиять на эти взаимоотношения и коммуникации с ключевыми поставщиками и подрядчиками, которые не входят в базовый пул, но оказывают на него некоторое, иногда сильное, воздействие.