Западнее Церковного проспекта располагались здания Школы земледелия.

Путям сообщения, этому больному месту российской жизни, в Марьине уделили экстраординарное внимание. Уже в тетрадке С.П. Лукина (еще до перечисления всех 13 пунктов «плана») представлен разрез «строгоновской дороги», которая начиналась в деревне Ушаки при съезде с московского шоссе. Чертеж сопровождается следующим комментарием: «Дорога в Тосну вся вымощена, выключая сажень 20 на третьей версте от московской дороги. Дорога в Тосну в теперешнем ее состоянии несравненно лучше большой московской дороги, немного узка, но четыре лошади в ряд и телега разъехаться могут».

В подтверждение представлен рисунок. В нашем распоряжении есть другой, столь же редкий чертеж на нем представлено, как, по мнению одного из марьинских архитекторов, следует поступать с дорогой в разных случаях, если она проходит через сухое или болотистое место. И.Ф. Колодин проектировал необычные верстовые столбы: с часами и т. д.

Впоследствии недовольный деятельностью Лукина и полный желания использовать свои английские познания, князь В.C. Голицын написал «Наставление о переделке и поддержании нового шоссе в Марьине». Он предлагал посадить два ряда деревьев с каждой стороны, канавы сделать более глубокими (вместе с откосами они должны занимать в ширину две сажени), используя систему шотландца Джона Лаудона МакАдама. Для обеспечения мягкого движения булыжный камень разбивался рабочими на графиль (мелкие фрагменты не более шести унций весом или диаметром не более двух дюймов), его утрамбовывали катками.

Лист из тетрадки С.П. Лукина 1813 г.

Это полотно наглядно показывает устройство дороги по системе МакАдама. Именно так делались они и у Строгоновых

Все эти, надо признать, уникальные мероприятия предпринимались не только для поддержания строгоновского первенства во всех начинаниях, но и для того, чтобы заманить в этакую даль — почти семьдесят верст от города — изысканных гостей и так увеличивавших в своем воображении путь из-за плохой московской дороги. В таком духе, в частности, в сердцах высказался наделенный обостренными нервами композитор Михаил Иванович Глинка, приехавший в Марьино в 1828 году со своими приятелями. Как мы узнаем впоследствии, в его представлении путь увеличился в три раза.

Рассказав о многочисленных постройках, следует наконец еще раз сказать, что главной достопримечательностью имения Марьино был… лес, восхищение которым, или, весьма возможно, желание заняться лесным «бизнесом», и привело на берега Тосны графиню Софью Владимировну еще в начале XIX века. Доказательством тому письмо Мокея Зеленского, бурмистра деревни Острецова от 1801 года: «Вследствие прежнего моего предписания, за имеющимися лесными угодьями подтверждаю иметь не усыпное смотрение и никакие крестьянские строения без отношения ко мне с корню рубить отнюдь не позволять, кроме как только на одни дрова для топления крестьянских изб, да и то из мелкого смятничнаго лесу и валежнику и, буди кому по случаю нового заселения на достройку чего-либо совершенно будет нужно, в таком случае, освидетельствуя надобность, доносить ко мне и, получа позволение, давать без малейшего излишества из одного места, а не по всем дачам, но напротив же сего, ежели сверх чаяния по сему твоему смотрению окажется порубка лесу своими крестьянами или посторонними людьми без позволения моего, то во слабость и упущение сего моего тебе приказания, не взирая уже ни на какие оговорки, взыскиваемо будет с тебя, Зеленской, в штраф за каждой срубленный дерева корень по пяти рублей. А ты должен оные на себя возвращать с виновника уже после этого».[244]

Это жилище в «русско-швейцарском стиле» предназначалось для А.Е. Теплоухо в а. В письме к жене 5/17 сентября 1846 года он писал: «Дом в Марьино будет построен по моему проекту, чтоб видеть, как облагороженный русский стиль будет относиться к швейцарскому… Украшения вокруг окон и крыши выглядят как кружева»

Из приведенного документа становится совершенно ясно, что графиню Строгонову в Марьино интересовал, прежде всего, лес, уважение к которому она желала установить. Надо думать, что Софья Владимировна понимала не только выгоду владения многочисленными деревьями, но уважала лес как духовное составляющее Отчизны. Подобное понимание развивалось в российском обществе XIX века, пока не нашло своего самого яркого выражения в «Корабельной роще» И.И. Шишкина, одном из выдающихся произведений национальной школы живописи.

Скоро крестьяне убедились в силе характера графини. В 1802 году выяснилось, что вырубили шесть тысяч и пять молодых сосенок, причем сам бурмистр срубил четыре сотни. Крестьяне написали графине слезное письмо, в нем объясняли свой поступок бедностью, заботой о состоянии дорог, расчисткой мест для сенокоса и пашни. По их мнению, лес, который был «никуды не годен, кроме как только на жердки для мощения дороги», сгорел бы «празно». Завершили они свое послание следующими словами: «а что касается до прочего лесу, то оной как бурмистром хранится также нами наипаче соблюдается. А о не сохранении лесов Ваше Сиятельство утруждают и обеспокаивают несправедливо. О чем Вашему Сиятельству в покорности нашей и объясняемся и ожидаем для поправления недостатков наших матерного милосердия».[245] Были собраны деньги для штрафа. 17 мая Строгонова приказала крестьянам деньги вернуть, но с бурмистра взыскать две тысячи рублей. Не удивительно, что спустя месяц 19 июня Мокей Зеленской попросил отставку.

Со временем графиня Софья Владимировна, задумав серию изданий под общим названием «Сельские беседы для народного чтения», издала специальную книгу о технологическом новшестве под названием «О постройке деревянных домов» (1843 г.). В кратком анализе строительной практики приводились сведения о том, что обычно стены в деревянных домах делались семь, шесть или пять вершков толщиной, но спои (места стыков) — только три и они не промерзают. Значит, и для стен достаточно трех вершков. Кроме того, можно использовать экономичный способ распилки.

Все это было показано в Марьине, где под надзором архитектора С. Тунева по предложенной технологии построили довольно значительный дом длиной 27 аршин, в нем разместились контора и управление Школы практического земледелия и ремесел. Он стоил 490 рублей, вместо 617 рублей, истраченных бы при строительстве обычным способом. Таким образом, экономия составила 25 %, что позволило написать в упомянутой выше книге: «Существенная частная выгода этого способа постройки уже доказана: но если принять в соображение всеобщую пользу им приносимую, то она несравненно значительнее, потому что представляет средство сберечь почти половину ныне употребляемого количества дерев на деревянные постройки; так что если 20 человек жителей для постройки своих жилищ употребляют на деревянные стены только по одному дереву в год, то в Русском царстве на 50 миллионов жителей сбережется ежегодно более миллиона дерев. Вот главнейшая польза этого способа постройки».