этим он в итоге смирился, даже вошел во вкус: теперь он был вхож в нашу с Люциусом песочницу, и мы втроем иногда играли в безумных изобретателей-алхимиков.

Поскольку Арланд из кожи вон лез, чтобы вызубрить все необходимое, а профессор ему в этом способствовал, поступил инквизитор без проблем.

С началом его учебы наша жизнь изменилась еще круче. Добрый дедушка сделал ему документы и гражданство, назвав своим дальним родственником, и мы, наконец, смогли снять небольшой домик на окраине города!

Что это было за счастье, спать в настоящей человеческой кровати, пользоваться водопроводом и туалетом, настоящей ванной и душем! Первые несколько дней мы просто не могли вылезти из нашего дома, я взяла больничный, Арланд тоже притворился заболевшим, и мы, накупив еды, целую неделю сидели в своем новом гнездышке и занимались всякими милыми глупостями. Такие радости, как интернет и телевизор, нам были не доступны из-за моей ауры, но книги, карты и прочее бессмертное никто не отменял. Люциус, конечно же, сидел и кайфовал вместе с нами.

Сам чародей, разочаровавшись в магических фокусах, которые не пускали его дальше пляжей, решил заняться чем-нибудь еще. После долгих уговоров его приняли на одну пригородную конюшню – он должен был чистить стойла. Как ни странно, грязная работа не претила Люциусу: он с радостью проводил время с лошадьми и каждый день находил, что рассказать о своих, как он считал, питомцах. Ничто, кроме них, его больше не интересовало. Было похоже, что он нашел свое призвание – воспитывать копытных.

Мои уроки в школе боевых искусств пользовались успехом, у меня было много учеников, среди них как взрослые женщины, так и дети – мужчины ко мне не шли из самолюбия. Но преподавание, хоть убейся, было не мое. Я должна была каждый день работать с детьми при том, что совершенно не умею с ними обращаться. Все занятия я пыталась построить на дисциплине, так как с трудом разрешала даже какие-то пустяковые детские ссоры.

Когда Арланд поступил на второй курс, он уже успел зарекомендовать себя в определенных кругах, как многообещающий врач. Я попросила его узнать, можно ли где-нибудь среди его знакомых найти не то чтобы лабораторию, но хотя бы просто магазинчик косметики, которому, может, требуется лишний продавец-консультант.

Несмотря на то, что магию я могла использовать только далеко за городом, я не прекращала варить зелья и искать новые ингредиенты для них. Я по-прежнему не использовала ничего, кроме собственноручно приготовленных шампуней и лекарств, и уже начала неплохо разбираться в веществах родного мира. Мне вполне по силам было работать не только консультантом, но и каким-нибудь ученым со скляночками, разрабатывающим новые крема для омолаживания кожи и прочей ерунды. Не то чтобы меня так привлекала идея вечной красоты, но мне очень хотелось продолжить работать с зельями – или с химией, как это называлось на Земле.

Арланд отнесся к моей просьбе серьезнее, чем я ожидала, и сумел отыскать знакомых, через которых я попала в небольшой магазинчик домашней косметики.

Некоторое время я стояла за прилавком и рассказывала покупателям о всяких кремах, а потом не выдержала, и обратилась к хозяину с предложением своих собственных рецептов. Их взяли, и они разошлись на ура, открыв мне путь к любимому занятию!

Так и пошло из года в год. Арланд пробивал себе карьеру врача, Люциус – конюха, а я в итоге стала чем-то вроде косметолога.

Через пять лет каждый из нас уже неплохо зарабатывал и жил, как коренной землянин. Я, как законная жена Арланда, получила гражданство и даже настоящий паспорт, Люциус же, чтобы защититься от властей, женился на какой-то странной девушке, которую мы с Арландом никогда не видели, но через год развелся с ней, будучи уже полноправным жителем страны кенгуру.

С чародеем мы по-прежнему жили в одном доме, но не в том, который сняли сначала, а уже в своем собственном загородном двухэтажном, с амбаром. Мы держали кур, козу и потом даже двух лошадей… конечно же все потому, что Люциус все-таки научился «печатать» деньги. Иначе мы бы стольких зверей не прокормили: даже одного Кречета содержать было недешево.

Спустя пару лет после того, как все устроилось, мы с Арландом постепенно начали задумываться о собственной семьи, которой у нас в полноценном смысле этого слова еще не было. Мы ходили по врачам, но те лишь пожимали плечами: у нас у обоих все было в порядке, и неизвестно, почему мы не могли завести ребенка.

Не знаю, насколько я была бы счастливее, если бы у меня родился сын или дочь, но без этого мне было как-то пусто. Мне было двадцать семь, Арланду – почти тридцать четыре, и это было мало, очень мало по сравнению с той жизнью, которая нам предстояла. Мы могли жить гораздо дольше, чем обычные люди, но после пятидесяти лет ни я, ни он не сможем иметь детей. Мы останемся вдвоем, среди уходящих и приходящих знакомых, и у нас не будет никого по-настоящему родного. Эти мысли не просто пугали, а ужасали меня. Зачем же жить, раз жизнь пройдет в таком одиночестве?

За месяцем шел месяц, я все чаще задумывалась об этом, и начала чувствовать, что не хочу так. На Земле мне было хорошо, у меня были новые друзья, любимая работа, были увлечения, но это все было не то, чего мне по-настоящему хотелось. Я поняла, что не смогу провести десятки лет в обыденной городской суете, я хотела большего.

Старые знакомые, навсегда оставшиеся в другом мире, все чаще всплывали в моей памяти. Я пыталась связаться с Леопольдом через сны, но у меня не получалось на протяжении всех семи лет. Мысли о том, что я не знаю, как он там, на Скаханне, начинали сильно беспокоить меня.

Однажды утром я интереса ради достала свой нож-ключ и, уйдя на задний двор, разрезала пространство. Мне открывались другие миры, один за одним, стоило руку протянуть – и я могла навсегда уйти и изменить свою жизнь.

Те, кто говорят об ощущении стоящего на краю пропасти, – о желании прыгнуть вниз, – даже представить себе не могут, что такое стоять на краю мира.

С трудом пересилив себя, я не прыгнула в открывшийся портал сразу, мне хватила ума вернуться в дом и найти Арланда, который мог бы выбить из моей головы бредовые мысли.

Но вместо того, чтобы выбивать их, инквизитор, – тогда уже врач с дипломом, – предложил мне собрать наши старые вещи и провести с Люциусом долгий и очень содержательный