- Загляну, — пообещал Лучано, подумав, что вряд ли Альс продержится еще несколько минут.

И ошибся. Его чудовищно упрямый дорвенантец таращился, как сова, и даже щипал себя якобы украдкой, но дождался секретаря канцлера с грамотой и прибором для письма. Размашисто подмахнул пергаментный лист и с чувством исполненного долга заснул мертвым сном прямо в кресле.

Лучано взял грамоту и забрал футляр для нее из рук любезного юноши, который посмотрел на него с любопытством и поинтересовался, не он ли тот самый лорд Фарелл. Услышав, что тот самый, юноша увязался за ним к выходу из королевских покоев и с дрожью в голосе попросил разрешить загадку, которой мучается уже несколько дней. Зачем его светлости еноты? Да еще и «в достаточном количестве», как изволил выразиться его величество? Какова их возможная хозяйственная ценность?

Опешив, Лучано заподозрил собеседника в изощренном издевательстве, но услышал историю выбора для него поместья и от души пожалел, что пропустил это. Озеро, значит? С енотами? То самое? Ну, спасибо, друг Альс, порадовал… Мстительно пообещав себе припомнить его величеству при первой же возможности, он невозмутимо сообщил любознательному благородному синьору, что еноты весьма полезны. Их можно обучить разным штукам, и хорошо дрессированный енот заменяет смышленого пажа. А еще еноты способны ловить для хозяина мелкую дичь, отыскивать грибы, ягоды и орехи, превращать обычные сапоги в модные…

На этом месте Лучано не выдержал и рассмеялся, а потом извинился перед обескураженным секретарем и объяснил, что его величество просто пошутил. Енот у него всего один, и насчет продырявленных сапог - это чистая правда, а вот иных услуг от этой хлопотной тварюшки не дождаться. Кажется, синьор секретарь ему не очень поверил и ушел в глубокой задумчивости. Оставалось надеяться, что не на поиски собственного енота! Это вам не сапоги с кружевными отворотами, моду на енотов Аластор точно не одобрит, особенно во дворце.

В особняк, подумав, он решил завернуть по дороге в Академию, а не на обратном пути.

Синьорина сейчас все равно под присмотром целителей, и лишние полчаса без дворянства ее вряд ли расстроят. Скорее всего, ее напоили успокоительным, а возможно, и подремать уложили. Сон и вправду лучшее средство от расстроенных нервов, лучше него только любовь. Но это лекарство, следует полагать, ей вечером преподнесет жених. Лучано мечтательно вздохнул, припомнив серенаду и прощание этих двоих под окном… Нет, определенно следует заняться и своими личными интересами. В конце концов, он теперь благородный состоятельный синьор! Молодой, красивый, горячий… Такое сокровище пропадает, не обласканное какой-нибудь милой девицей!

В приподнятом настроении он добрался до уже знакомого особняка. Уважительно поклонился людям канцлера и сообщил, что его величество позволяет им оставить порученные дела и нести службу дальше. Неприметные синьоры раскланялись в ответ и исчезли раньше, чем удалось хотя бы имя у них спросить - Лучано только вздохнул завистливо и подумал, что без магии здесь не обошлось. Ну не могут два человека посреди бела дня раствориться, словно капля краски в ведре воды - без всякого следа!

Он обвел взглядом опустевший двор и понял, что тот не совсем пуст: в уголке между стеной пристройки и забором жался бывший управляющий. У его ног стоял обшарпанный сундучок, при взгляде на который Лучано удивился. Он совсем иначе представлял имущество, которое можно накопить за много лет службы в приличном доме. Увидев его, управляющий вздрогнул и съежился еще сильнее, словно ожидая удара. Лучано поморщился и спешился. Умница Донна встала как вкопанная, ожидая, пока хозяин вернется, и кося хитрым карим глазом в сторону конюшни - чуяла, наверное, чужих лошадей.

- Вы еще здесь? - хмуро спросил Лучано. - А где синьора экономка?

- В доме, милорд… — выдавил управляющий, опустив взгляд, и губы у него явственно задрожали. - Не извольте беспокоиться, собирался я при ней и ничего лишнего не взял…

В его голосе послышалась тень обиды, но такая же слабая и жалкая, каким сейчас выглядел весь этот человек. Лучано передернулся от неприязненной брезгливости, а потом заставил себя отбросить лишние чувства и подумать как младший мастер Шипов. Или как лорд Фарелл. Или просто как Лучано Фортунато, взрослый и умеющий за себя постоять. Но, во всяком случае, не как беззащитный мальчик, в памяти которого приют остался воплощенным кошмаром, Барготовым царством на земле.

Этот… человек все-таки не выгнал девчонку с пузом, как сделали бы на его месте многие другие. Позволил остаться до родов, а потом еще и месяц после них. Да, не платил, но кто бы на его месте стал? И слепого садовника тоже не тронул.

А ведь если бы на месте Лучано оказался настоящий благородный синьор, он мог бы и разгневаться на такую растрату хозяйских денег. Еда, она ведь тоже кое-чего стоит. Благородный синьор мог бы выкинуть самого управляющего за неумение беречь хозяйское добро. И, чего уж скрывать, за ту самую порчу репутации дома. Это безродному Шипу подобное неважно, а дворяне живут иными правилами.

Саграсс прав, больного старика, прослужившего всю жизнь, еще могли бы помиловать, но нагулявшую ребенка девицу даже в Итлии заставили бы сходить к лекарке и вытравить плод. Или отдать его в приют. Или вообще продать - на любой товар есть покупатель, и младенцы, которых никто не станет искать, не исключение… Но местный управляющий позволил девице переждать самое тяжелое время, и ребенок хотя бы остался жив. Ну а теперь…

Из дома не вышла, а выплыла дородная матрона в сером суконном платье, белоснежном переднике и таком же чепце - каждая складочка накрахмалена так, что стоит, словно жестяная. Она присела в чинном книксене и осведомилась у Лучано:

- Желаете принять отчет, ваша светлость?

- Скажите, почтенная синьора, как содержался дом и люди? - спросил он, борясь с желанием посмотреть в ту сторону, откуда раздался прямо-таки судорожный вздох.

Некстати подумалось, что ведь этот дурак и повеситься может. А что, решит, что начинать жизнь заново где-нибудь в лакеях - гиблое дело, и вздернется. Кому он нужен, немолодой, без отличных рекомендаций, потерявший работу и жилье…

- Весьма пристойно, ваша светлость, — сдержанно ответила экономка Альса. Подумала и добавила: - Конечно, учитывая средства, которые на это выделялись ежемесячно. Люди, во всяком случае, сыты и одеты, в доме чистота. За пятнадцать флоринов серебром большего и требовать нельзя.

- Сколько? - растерялся Лучано. - Полтора золотых?!

- Включая дрова и необходимые покупки, - невозмутимо подтвердила синьора экономка. - Даже если дом стоит без хозяев, его необходимо протапливать, чтобы не отсырел. Прислуга, конечно, жила всего в двух комнатах, женской и мужской, готовили тоже на всех, для управляющего не было отдельного стола. Два года назад, пока был жив старый хозяин, домашние дела велись вполне пристойно, а вот когда он умер, наследники выставили дом на торги, а людям платили не слишком хорошо, ваша светлость.

- Не слишком… - согласился Лучано, пытаясь осознать, как можно содержать восемь человек на пятнадцать, мать их Барготову, серебряных в месяц.