идет юноша? Зачем? Никто не знает.

Глава вторая

СТРАННЫЙ РАЗГОВОР В ЧУЛАНЕ

Разные люди могли прийти к Аркадию в это утро.

Мог пожаловать Фима Кисиль. Аркадий почему-то верил в это.

Мог явиться связной. Такая возможность вовсе не исключалась. Аркадий был предупрежден на этот счет и знал, что нужно делать. Еще вечером он поставил на подоконник стеклянную банку с цветами и всю ночь спал с открытым окном…

Но Женьку Румянцеву он, конечно, не ждал.

Последние дни он вообще не вспоминал Женьку — не до этого было.

А именно Женька сейчас бежала по пустырю от трамвайной остановки. Она спешила к Юкову — в этом не могло быть сомнения. Рука Аркадия потянулась к банке с цветами… и остановилась на полпути.

«Черт возьми! Неужели?!» — мелькнуло у Аркадия.

Все могло быть. Аркадия учили не удивляться.

Он аккуратно застелил постель своим серым суконным одеялом и лег на него, заложив ладони под затылок. Так он решил встретить Женьку. Он волновался.

«Отец еще спит. Хорошо!» — подумал он.

В чулан заглянула мать.

— Аркаша, к тебе пришли.

Аркадий потянулся на постели, и в это время Женька открыла дверь чулана.

Аркадий сразу же поднялся и посмотрел прямо в Женькины глаза.

В Женькиных глазах была тревожная радость.

— Аркадий! — порывисто проговорила Румянцева. — Только ты один можешь мне помочь! Где Саша? Ты видел его?

Аркадий приготовился услышать совсем не это. Связная? Что за дурацкая мысль пришла ему в голову, в самом деле! Женька — связная?..

— Ты хотя бы поздоровалась, что ли…

— Ах! — воскликнула Женя и протянула руку. — Я уверена, что ты видел Сашу!

— Видел, — сказал Аркадий, усмехаясь и заглядывая в окно, — под Валдайском. Только ведь это было давно. А он что, не вернулся?

Женя, сразу обессилев, смирившись с судьбой, опустилась на табуретку.

— А я была так уверена, что ты поможешь мне, — упавшим голосом сказала она.

Аркадий встал с постели и, взяв с подоконника банку, понюхал цветы — это были астры. Он вчера вечером нарвал их в соседнем, уже давно никем не охраняемом саду.

— Нет, напрасно надеялась, — сказал Аркадий и поставил банку с цветами на колченогий столик.

Женя не обратила на это внимания.

— Теперь я почти уверена: он ушел в армию, — прошептала она и вдруг спросила: — А почему ты не ушел, Аркадий?

Только и не хватало ему этих вопросов!

Женька пришла явно не вовремя. Надо было поскорее выпроводить ее. Он мог, конечно, просто выгнать ее. У него хватило бы силы воли. Ведь предстояло гораздо худшее. Предстояло «предать» всех своих, в том числе и Женьку, «предать» клятву — даже думать об этом страшно! Женька ведь не сегодня-завтра узнает все, и поэтому он, конечно же, может не стесняться.

Но Женька была дорога ему почти так же, как и Соня. Он знал, как ей трудно. Сашка не вернулся, а она осталась. Наверное, из-за него не эвакуировалась. Только что она будет делать в городе?

Во всяком случае, времени для размышлений у Аркадия не было. Женька должна была уйти как можно скорее. И Аркадий на глазах у Женьки лег на кровать и снова заложил руки за голову. Да, он волновался.

— Ты что лежишь при мне? — воскликнула Женя.

— А ты что бегаешь? — спокойно спросил Аркадий.

— Ты так и не ответил: почему не ушел в армию?

«Черт возьми! — подумал Аркадий. — Все-таки придется ее попросить…»

У него не хватило совести с вызывающим бесстыдством валяться на кровати, и он встал.

— Разве ты не знаешь, что я пытался? — со злостью спросил он. — Так не взяли! Не гожусь… не достоин, видно.

Женька знала, вспомнила.

— Да, да, — сказала она. — Что же нам делать, Аркадий? Как жить?!

— Не знаю…

— Аркадий! — пылко сказала Женя. — Мы должны бороться! Мы обязаны уничтожать фашистов! Давай организуем группу.

«Как ее выгнать?» — с раздражением думал Аркадий.

— Это какую группу?

— Подпольную! — выпалила Женя.

Конечно же, это было смешно! Женька — организатор подпольной группы!..

— Да ты погляди на себя! — сказал Аркадий.

Женька подумала, что у нее что-то не в порядке.

— Ты же красавица! — рассеял ее стыдливые сомнения Аркадий. — Достанешься какому-нибудь офицеру.

— Лучше умру! — воскликнула Женя.

— Поздно будет, — безжалостно сказал Аркадий. — Мой совет тебе: если уж не уехала, так спрячься. Спрячься! Поняла?

— Ни за что! — воскликнула Женя. — Я буду бороться!

— Дура и только.

— Ах, дура! — сказала Женька и вскочила с табуретки, как обожженная. — А ты что намерен делать? — с расстановкой спросила она.

— Работать устроюсь.

— Работать? Где работать? У немцев?! — ужаснулась Женя.

— Нет, у марсиан!

— Ах, какая я дура! — с горьким сожалением сказала Женя. — Зачем я пришла к тебе? Чтобы убедиться в том, каким ты стал… — Она не договорила. Видно, у нее не повернулся язык произнести невероятно обидное, уничижительное слово. Вместо этого она окинула взглядом Аркадиев чулан и спросила голосом прокурора: — Мне кажется, у тебя висел здесь портрет… Буденного, по-моему?

— Дундича.

— Да, Дундича!

— Мамка сняла.

— Мамка-а сняла? — протянула Женя.

— Мамка сняла, — повторил Аркадий.

— Ах, ма-амка сняла! — презрительно сказала Женя.

— Мамка сняла! — крикнул Аркадий, закипая.

— Ах, мамка сняла! — еще раз сказала Женя и, всхлипнув от переполнившей душу обиды, выскочила из чулана со слезами на глазах.

В соседней комнате, где спал отец, вдруг раздался пронзительный, ну чисто разбойничий свист, а затем отец, хохоча с подвыванием, закричал, как на зайца:

— Держи ее! Хватай ее!

Захлопали двери, зазвенело окно в чулане — и Аркадий почувствовал, с каким отчаянным страхом выскочила Женька на улицу. Она выскочила, как из логова, из вертепа. Высунув голову из чулана, Аркадий увидел отца. Откинувшись на подушку, он хохотал, и большой пухлый живот его трясся и вздувался, как опара,

— Эй, — сказал Аркадий, — заткни глотку.

Отец замолчал и угрюмо посмотрел на Аркадия.

— Ты что?..

— Заткни глотку, говорю! — сквозь зубы выдавил Аркадий и с силой захлопнул дверь чулана.

Он выглянул в окно.

Женька бежала не оглядываясь.

«Нельзя терять ее из виду, пропадет!» — решил Аркадий.

«Я — СТАРШАЯ!»

Грузовик, увезший на восток Соню, Бориса и раненых, скрылся в конце липовой аллеи.

Женя упала на землю и долго плакала.

А потом она прибежала домой и стала с отчаянием упрекать мать, что только из-за нее она осталась в городе и только она, мать, виновата в том, что судьба Жени сложилась так ужасно.

Но мать была уверена в обратном: хорошо сложилась судьба Жени,