то я охотно тебя выслушаю и мы всё исправим. – Я ему сразу ответил, что не вижу никакой возможности что-либо исправить и пришел лишь только сообщить, что свой аффидевит[369] и тот листок, где я написал, что видел собственными глазами, как он двигает предметы не прикасаясь к ним, я оставил в комнате для прислуги, и сказал, что ноги моей не будет в том доме, где творится всякая чертовщина. На это он ничего не сказал, а лишь очень мрачно посмотрел на меня и обозвал дураком и к этому добавил, что всё причитающееся мне он выплатит завтра утром, а так как лошадь его уже привели он поспешно вышел из комнаты. Получив от него такой ответ эту ночь я решил провести в доме зятя, мужа моей сестры, который живет возле Бэттл Бридж, а на следующее утро, пораньше, я пришел к своему уже бывшему хозяину, который устроил мне настоящую выволочку за то, что я не ночевал в его доме, и вдобавок ко всему, высчитал одну крону из моего выходного пособия.

После этого, где мне только не приходилось работать. Причем, всё это время я с ним не встречался до тех пор, пока не пошел в услужение к Доктору Куинну, который проживал в Доддс Холле в Ислингтоне».

В этих показаниях упоминается аффидевит, а кроме того говорится о том, как доктор двигал предметы при помощи какой-то мистической силы не касаясь их руками. На самом деле аффидевита вместе со всеми документами не оказалось, вполне может быть, кто-нибудь его взял и забыл положить обратно на место. Что нас ждет дальше, возможно в скором времени станет понятно, но пока ни единого ключа к разгадке не дается.

Приходской священник из Ислингтона, Джонатан Пратт, следующий персонаж, интересующий нас. Он сообщает важные подробности о положении и репутации доктора Абеля и доктора Куинна, поскольку оба проживали и занимались медицинской практикой в том самом административном округе, который относился к его церковному приходу.

«Такое невозможно даже представить, чтобы врач регулярно посещал церковь, приходил на утреннюю и вечернюю службы или бывал по средам на проповеди. Правда, принимая во внимание те возможности, которыми они обладали, я могу сказать, что оба эти человека добросовестно исполняли свой долг, как верные сыны Англиканской Церкви. С другой стороны, в том случае, если вас интересует мое личное мнение, то я думаю, стоит назвать их термином понятном на языке всех религиозных школ используя такое определение как – distinguo[370]. Доктор Абель постоянно вызывал у меня определенные сомнения, в то время как доктор Куинн всегда казался искренне верующим человеком, при этом не старающимся глубоко постигнуть сущность вероучения, но несмотря на это добросовестно выполняющим свой христианский долг и свой врачебный долг, насколько это ему позволяли его знания и опыт. Зато другой доктор очень интересовался вопросами на которые и само Божественное Провидение, насколько я понимаю, вряд ли могло бы дать вразумительный ответ нам смертным, пребывающим в своем бренном теле и привычной ипостаси[371]. Например, он мог спросить меня о том, какое место, по моему мнению, в плане сотворения мира занимают те существа, которые не были в достаточной степени непоколебимыми, когда пали взбунтовавшиеся ангелы, и в тоже время не присоединились к ним в их великом грехопадении в полной мере.

Так как это мне показалось вполне уместным, первый раз я ему ответил вопросом на вопрос: «Какие основания у него имеются полагать, что подобные существа действительно существуют? Поскольку в Писании, – а я исходил из того, что он должен был это знать, – ничего о них не говорится». – Вдруг оказалось, раз я понимаю о чем речь, то он может мне об этом многое рассказать. Поскольку он обосновывает свои умозаключения на том месте в Библии, где Святой Иероним[372] говорит о том, как сатир[373] искушает Антония[374]; но если поразмыслить, то некоторые места в Писании также можно трактовать как упоминание о них. – «А кроме того, – сказал он, – притчи о них также распространены среди цыган, тех, кто проводит свои дни и ночи под открытым небом. О, если бы Вы услышали призыв духов, который был бы таким же сильным и настойчивым, каким его услышал я, гуляя по полям и в лесной чаще, то вы бы не были настолько ошеломлены».

– Вы рассуждаете в точности ка Джон Мильтон[375], – сказал я, – есть у него такие строки:

Миллионы существ бестелесных бродят по нашей Земле,

Невидимы в ясный день, или когда мы спим в ночной мгле.

– Я не знаю, – сказал он, – что Джон Мильтон хотел сказать, используя слово «невидимы», поскольку возникает вопрос, а не был ли он слеп, когда писал это. Но в отношении всего остального, я думаю, он оказался прав. – Ну, что ж, – сказал я ему тогда, – хотя может быть и не так часто, как вам, но мне все-таки приходится покидать свой дом в довольно позднем часу. Не смотря на это мне ни разу не довелось встретить какого-нибудь беса или демона на милых глазу тропинках нашего Ислингтона в течение всех тех лет, которые я прожил здесь. А в том случае, если вам в этом повезло гораздо больше моего, то у меня нет никаких сомнений в том, что в Лондонском Королевском Обществе[376] будут очень рады об этом услышать.

Я вспомнил об этом разговоре, потому что доктор Абель воспринял его слишком серьезно, он рассердился и начал ходить по комнате взад и вперед, бормоча себе под нос: «все эти высокомерные и бездушные священники ничего не видят кроме своего молитвенника и бутылки вина».

– Впрочем это был не единственный раз, когда наша беседа принимала такой оборот. Однажды вечером он пришел ко мне в дом и мне показалось, что он весел и в хорошем расположении духа. После того, как он сел возле камина и закурил, я, чтобы вывести его из глубокого раздумья, приветливо так спрашиваю: «Надеюсь, в последнее время вы не встречались ни с кем из своих потусторонних друзей?» – Только он это услышал, тут же вскочил и уставился на меня каким то не то бешеным, не то испуганным взглядом и говорит: «Откуда вы появились? Вас же здесь не было?» – А потом, уже видимо собравшись, продолжил, – «Так кого я там встретить был должен? Похоже, я задремал немного». – На это я ему ответил, что говорю о фавнах[377] и