На борту был еще пассажир. Он в одиночестве притаился на вершине груды ящиков в самом хвосте, чуть не упираясь головой в потолок, и Джерри никак не удавалось его разглядеть. Он единолично владел бутылкой виски и даже собственным стаканом. На голове была шляпа в стиле Фиделя Кастро, лицо обрамляла окладистая борода. На его смуглых руках сверкали золотые цепочки, которые в те дни все (кроме тех, кто их носил) называли браслетами ЦРУ – предполагалось, что человек, попавший в беду во враждебной стране, может купить себе свободу, продавая эти цепочки звено за звеном. Но в его глазах, внимательно рассматривавших Джерри поверх хорошо смазанного ствола АК-47, застыл жесткий блеск. «Он меня засек у самого носового конуса, – подумал Джерри. – Взял на мушку, как только я отошел от склада».

Двое китайцев – повара, в порыве вдохновения предположил он; поварами в среде посвященных называли химиков. Келлер говорил, что авиакомпании класса «Эйр Опиум» имеют обыкновение перевозить сырой полуфабрикат и очищать его в Пномпене, но при этом у них бывает масса хлопот, потому что трудно уговорить специалистов приезжать и работать на осажденной территории.

– Эй, ты! Вольтер!

Джерри быстро пробрался к краю грузового отсека и выглянул. У подножия лестницы стояли старики крестьяне Чарли Маршалл вырывал у них свинью и одновременно подталкивал старуху вверх по стальной лестнице.

– Когда она поднимется, ты ее подхвати, слышь? – окликнул он Джерри, обхватив руками свинью. – Если она свалится и расшибет задницу, с этими паршивцами у нас будет уйма хлопот. Ты вроде как герой по наркотикам, а, Вольтер?

– Нет.

– Так хватай ее крепче, слышишь?

Старуха начала карабкаться по лестнице. Пройдя несколько ступенек, она начала ворчать – Чарли дал ей хорошего пинка в зад и заорал по-китайски, ухитрившись при этом не выпустить из-под мышки свинью. Ее муж влез следом за ней, Джерри подхватил их обоих. Наконец из конуса появилась забубЈнная головушка самого Маршалла. Джерри впервые разглядел его лицо, хотя оно и оставалось полускрыто фуражкой: смуглое, худое, с сонными китайскими глазами и большим французским ртом; когда он кричал, губы изгибались самым невероятным образом. Он втолкнул свинью, Джерри подхватил визжащую извивающуюся тварь и передал старикам крестьянам. Наконец, как паук из водосточной трубы, внутрь вползла костлявая фигура Чарли. Таможенник и артиллерийский полковник сразу встали, отряхнули мундиры и проворно двинулись по проходу к скрывающемуся в тени человеку в шляпе а-ля Кастро. Тот сидел на корточках на груде мешков. Приблизившись, они замерли в почтительном ожидании, как церковные служки, подносящие к алтарю пожертвования от прихожан.

Сверкнули золотые браслеты, рука опустилась раз, потом другой, и воцарилась благоговейная тишина: счастливчики пересчитывали банкноты в пачках, остальные взирали на них. Шагая почти в ногу, они вернулись к лестнице, где с полетным листом ждал их Чарли Маршалл. Таможенник подписал его, артиллерийский полковник одобрительно прочитал, оба отдали честь, спустились по лестнице и скрылись из виду. Носовой конус задрожал и почти закрылся, Чарли Маршалл наградил его пинком, заткнул щель какой-то циновкой, быстро перелез через ящики и по внутреннему трапу поднялся в кабину. Джерри вскарабкался следом за ним, уселся в кресло второго пилота и принялся про себя перечислять все выпавшие на его долю невзгоды.

«У нас почти пятьсот тонн перегрузки. Утечка масла. С нами летит вооруженный телохранитель. Нам запрещено взлетать. Нам запрещено садиться. В Пномпеньском аэропорту яма величиной с Бекингэмшир. От нас до спасения полтора часа полета над территорией „красных кхмеров“, и если мы кому-то из них не понравимся, шпион-виртуоз Уэстерби будет схвачен со спущенными штанами и с двумя сотнями джутовых мешков опиума-сырца за спиной».

– Ты знаешь, как управлять этой штуковиной? – прокричал Чарли Маршалл и пощелкал шеренгой заплесневелых переключателей. – Ты вроде как великий воздухоплаватель, а, Вольтер?

– Ненавижу все это.

– Я тоже.

Чарли схватил мухобойку и отвесил тяжелый шлепок по огромной мухе, жужжавшей у ветрового стекла; потом один за другим запустил двигатели. Допотопный самолет трясся и гремел, как лондонский автобус, отправляющийся в последний рейс на Клапамский холм. Затрещало радио. Маршалл оторвался от рычагов, чтобы кратко послать по адресу контрольно-диспетчерский пункт, сначала на кхмерском, потом, в лучших авиационных традициях, на английском. На пути к дальнему концу взлетно-посадочной полосы они проехали мимо двух огневых позиций. Джерри все время ждал, что не в меру усердные орудийные расчеты вот-вот откроют огонь по самолету. Он с благодарностью вспомнил армейского полковника с грузовиками и порадовался, что ему вовремя дали взятку. Влетела еще одна муха, на сей раз мухобойкой завладел Джерри. Самолет, казалось, совсем не набирал скорость. Стрелки половины приборов указывали на ноль, поэтому ничего нельзя было сказать наверняка. Грохот шасси по полосе, казалось, перекрывал даже рев двигателей. Джерри вспомнил шофера, старого Самбо, который отвозил его в школу: медленно, но неотвратимо продвигались они по Западному объездному пути сначала в Слоу, потом в Итон.

Двое горцев подошли, чтобы поглазеть на потеху, и хохотали, запрокинув головы. Прямо на них, подскакивая, летела небольшая пальмовая рощица, а шасси самолета все еще находились на земле. Бравый капитан Маршалл с отсутствующим видом потянул рычаг управления на себя и убрал шасси. Джерри так и не понял, поднялся ли у самолета нос. Ему опять вспомнилась школа, соревнования по прыжкам в длину. Тогда он испытал то же самое чувство – ты не взлетаешь, но уже и не на земле. Он ощутил толчок и услышал, как зашелестели листья – брюхо самолета задело верхушки деревьев. Чарли орал на самолет, приказывая ему подниматься в этот чертов воздух. Прошла целая вечность, а они никак не могли набрать высоту. «Карвер», хрипя, завис на высоте нескольких метров над извилистой дорогой, неотвратимо карабкавшейся на гряду холмов. Чарли Маршалл попросил Джерри подержать штурвал, а сам закурил сигарету; штурвал в руках Джерри брыкался, как живой. Капитан снова взял управление на себя и, войдя в плавный вираж, направил самолет к самой низкой точке гряды. Он перевалил через хребет и, следуя тем же курсом, описал полный круг. Джерри посмотрел вниз на коричневые крыши, на реку и аэропорт и прикинул, что они поднялись более чем на триста метров. По мнению Чарли Маршалла, эта высота была самой удобной для перелетов. Он наконец снял фуражку и с видом человека, успешно справившегося с тяжелой работой, налил из бутылки, стоявшей на полу, большой стакан шотландского виски. Внизу собирались сумерки, коричневый цвет земли медленно переходил в розовато-лиловый.

– Благодарю, – сказал Джерри, принимая бутылку. – Думаю, мне тоже не повредит.

Джерри начал разговор с легкой болтовни – если возможно вести легкую болтовню, когда приходится кричать во весь голос.

– «Красные кхмеры» только что взорвали склад боеприпасов в аэропорту! – прокричал он. – Он закрыт для взлета и посадки.

– Правда? – Впервые с той минуты, как Джерри познакомился с ним, Чарли Маршалл оживился и выглядел довольным.