– То, что вы видели, был не портал, а всего лишь изображение, – отрицательно покачал головой Тар. – Это как бы видеотрансляция, репортаж из другого мира. Он стал возможен благодаря все тому же халаниту. Этот грибок и раньше обострял чувствительность органического мозга, но мутировавший халанит в сотни раз усилил это свое свойство. С его помощью гуманоиды сумели почувствовать Единую Мать, установить с ней контакт. Но сила и агрессивность этого темного потустороннего разума оказались столь велики, что он не ограничился одним контактом. Он полностью захватил и подчинил себе сознание каждого, кто к нему хотя бы прикоснулся. Подчинил и заставил служить себе.

– Но у меня ведь нет халанита в голове! – возразила Луиза. – Почему же я вижу, почему чувствую все это?! Весь этот мрак, весь этот ужас!

– Луиза, вы ведь сами отказываетесь от исследований, которые мы вам предлагаем, – возмутился ученый. – Так не требуйте от меня ответов.

– Нет-нет, не сейчас, – Луиза как-то испуганно приложила руки к животу. – Не сейчас. Как-нибудь потом.

В этом движении, в этом испуге было что-то… что-то понятное и знакомое, много раз виденное. В голове Грабовского уже начало складываться понимание, когда…

– Господин майор, мы почти закончили! – К собеседникам подбежал сержант Ян Микульский. Поляк своим громким докладом отпугнул догадку Марка.

– Хорошо.

Командир «Головорезов» сразу вспомнил о предстоящей работе и уже не смог думать ни о чем другом. Он озабоченно поглядел сперва на Тара, затем на Луизу и уже в который раз переспросил:

– Вы точно хотите это видеть?

– Я хочу, – непреклонно подтвердила Луиза.

– Эта процедура противоречит моим принципам, – задумчиво произнес Тар, – но я пришел сюда, чтобы увидеть ваши глаза, майор. Именно глаза, в тот самый момент, когда вы нажмете на кнопку.

– Спасибо за откровенность, – угрюмо кивнул Марк.

– От вас сейчас очень многое зависит. И не только в «Черной зоне». Так уж вышло, майор, что вы стали посредником между землянами и всеми остальными цивилизациями Галактического Союза. Поэтому я хочу понять, кому мы доверяем этот пока еще очень хрупкий контакт.

Грабовский не испытал особой радости от отведенной ему роли подопытного кролика, но ничего не сказал. Он прекрасно понимал, что именно хочет узнать Тар. Старый инопланетянин боится, что в глазах землянина вспыхнет кровожадный огонь убийцы и палача. Но этого не будет. Марк точно знал, что не будет. Старик увидит совсем другое. И Грабовский надеялся, что об этом Тар никому и никогда не расскажет.

– Передай лейтенанту Рутову, что одного заправщика будет вполне достаточно. – Марк отдал приказ сержанту. – Так что пусть отправляет вторую машину. Береженого бог бережет.

Сам того не замечая, Грабовский использовал поговорку Николая. Луиза узнала ее и улыбнулась. Улыбнулась, наверное, первый раз за всю бесконечную неделю, прошедшую с того страшного дня. Девушка словно увидела дух своего возлюбленного, который продолжал жить в душах его друзей.

– Как-то непривычно слышать «майор Грабовский» или «лейтенант Рутов», – прозвучал ее негромкий голос.

– В Легионе так заведено. Мы становимся на место погибших товарищей. Продолжаем их дело, приумножаем их славу. – В словах Марка не было ни капли бравады. Он свято верил в то, что говорил. – Это честь для меня – занять место майора Жереса. То же самое скажет Рутов о звании и должности Николая, которые теперь перешли к нему.

– Нас, кажется, уже ждут.

Донудин Тар показал на четверых рослых десантников, которые замерли невдалеке от больших гермоворот. На стальных створках виднелась красная буква «Н», обведенная тонкой красной окружностью. Ворота были приоткрыты. Через них в полумрак огромного бункера уходили толстые гофрированные трубы. Трубы заметно подрагивали. Это свидетельствовало о том, что закачка идет полным ходом.

Проходя мимо десятитонной цистерны космодромного заправщика, Марк поинтересовался у оператора:

– Много еще?

– Заканчиваем. Я почти пустой, сэр.

– Тогда отсоединяйся и вали отсюда подальше.

– Конечно, сэр. – Оператора не надо было уговаривать. Он прекрасно понимал, что тут сейчас произойдет.

Как только Луиза оказалась вблизи мощной техники, как только услышала зловещее клокотание текущего по трубам ракетного топлива, вся ее былая уверенность куда-то испарилась:

– А их нельзя было усыпить? Пустить какой-нибудь газ?

– Ничего не получится, – Грабовский угрюмо покачал головой. – У них нет легких. Дыханием занимается автоматическая система газообмена. А в ней установлены синтезаторы воздушной смеси. Они-то и позволяют охотникам дышать чем угодно. Эти… – Марк хотел сказать «звери», но не смог. – Эти существа ведь и создавались с таким расчетом, чтобы они могли жить в любой атмосфере, везде, где есть хоть мизер кислорода. Так что… – плечи Грабовского поникли.

– Огонь. Их ждет огонь, – закончила за него Луиза.

– Да.

Майор глядел в пустоту, и в ней словно материализовывались гигантские сутулые фигуры с серой морщинистой кожей. Они смотрели на него, и в этих взглядах не было ненависти, только одна бесконечная вселенская тоска.

– Марк, но почему это должен делать ты? – Вцепившись в руку Грабовского, корсиканка развернула его к себе лицом. Она точно так же, как Тар, хотела видеть его глаза.

– А как иначе? – Майор в упор поглядел на девушку. – Мы, Грабовские, создали все это, мы должны и остановить. И пусть будет больно, мучительно больно, но это урок мне, это урок всем нам.

Больше Марк ничего не стал говорить. В знак благодарности за сочувствие он похлопал Луизу по руке и быстро пошел к своим людям. Рутов, Микульский, Шредер и Смит вытянулись при его приближении.

– Все готово? – Майор обратился ко всем четверым.

– Так точно! – ответил лейтенант Рутов.

– Как с воротами? А воспламенитель смеси?

– Ворота усилили. Выдержат. Воспламенителей для верности вмонтировали даже два. Так что, как только закончим перекачку…

Вибрация труб вдруг стихла, а вслед за ней послышался шум отъезжающего заправщика.

– Вот теперь можно.

Рутов переключил пару тумблеров на портативном пульте управления, который, словно планшет, висел у него на боку. Россиянин замялся. Марк понял, что лейтенант не знает, как поступить. Предложить ли командиру нажать пусковую кнопку или избавить его от этой гнусной обязанности и закончить все самому. Грабовский лишил Алексея права выбора и протянул руку:

– Давай сюда. Это моя работа.

Как только тонкая коробка из небьющегося темно-зеленого пластика перекочевала в руки Марка, он не стал больше тянуть. На кой хрен сдались эти самоистязания, когда все уже давно решено? Осталось только сделать. Майор отодвинул защитную пластинку, которая закрывала большую квадратную кнопку с надписью «Пуск». Обратив глаза к небу, он вдавил ее.