Собственное лицо казалось ему окаменелым. Он провел ладонью по щекам, посеченным множеством мелких осколков камня и железа, по лбу… всюду кровь и копоть… Медленно снял каску вместе с кожаным подшлемником.

Подошел к телу Кузнецова и сел рядом, прислонившись к стене.

Автомат положил справа.

Он не понимал, что произошло. Нет, не так. Он понимал. Но понимал и другое — этого не может быть! Не может здесь быть ни Веры, ни Кузнецова! Это какой-то сон! Кошмарный, страшный сон! А если сон, то когда он начался?

Наверное, так сходят с ума — его крепкое, холодное, его специальным образом выкованное сознание мутилось и раздваивалось… Что они наделали?.. Они выполнили приказ, ничего больше… Да, но что они наделали?.. Выполнили приказ, вот и все… Нет, он не об этом, он хочет понять: что они наделали?..

Каменно уставившись в какую-то точку пола, Плетнев достал из кармана штанов полупустой магазин и горсть патронов. Руки начали совершать заученные движения — точь-в-точь робот, дорабатывающий программу.

Щелк! Щелк! Щелк!

Это тоже сон?

Пальцы правой руки кладут патрон в приемное гнездо магазина; большой палец левой руки, держащей магазин, досылает его внутрь.

Капли пота щекотали шею.

Магазин был уже полон, но пальцы неустанно и механически выполняли затверженные действия. Он не замечал, а патроны один за другим попусту падали на пол.

Щелк! Щелк!

Не заметил и того, как вбежал один из бойцов «Зенита». Сказал несколько негромких фраз, потом обнял Веру за плечи и куда-то увел, на ходу продолжая свое успокоительное бормотание.

Он не знал, сколько прошло времени. Патроны кончились, нечего стало засовывать в магазин. Очнувшись, Плетнев обнаружил их россыпь на полу. Повернул голову и снова увидел тело Кузнецова. Другой человек — позже он узнал, что его фамилия была Алексеенко, — недвижно сидел рядом, опустив голову и подперев ее руками.

— Как вы здесь оказались? — равнодушно спросил Плетнев.

Алексеенко пожал плечами.

— Вызвали. Массовое отравление…

Плетнев отстегнул от автомата магазин, сунул в карман. Вставил полный.

Он все сделал. Осталась одна-единственная мелочь.

Достал из нагрудного кармана монету. Это был «лысый» — юбилейный рубль с барельефом Ленина. Долго смотрел на него, будто силясь что-то понять. Перевернул. На обороте поблескивал герб СССР.

Положил монету в безжизненную ладонь Кузнецова.

Алексеенко смотрел непонимающе.

Плетнев не стал ничего объяснять. Алексеенко глядел ему в спину, когда он побрел прочь.

В барной нише у стойки стояли Симонов, Аникин, Первухин. Тело Амина в трусах и майке раскинулось на полу. Рядом сидела, качаясь из стороны в сторону, его жена. Она уже не кричала. Вдоль коридора вытянулись три длинных ковровых свертка — еще три тела. Два бойца из «мусульманского» батальона подняли один из них и понесли к дверям.

Навстречу им в дверях появились Ромашов, Иван Иванович и — чуть отстав — два афганских министра — все в тех же советских солдатских шинелях без знаков различия, с поднятыми воротниками.

Все они тоже подошли сюда. С противоположной стороны в эту же минуту показался Шукуров и три солдата из «мусульманского» батальона. Шукуров устало кивнул Плетневу. Он ответил тем же.

— Уведите женщину! — приказал Иван Иванович.

Шукуров распорядился, солдат накинул шубу на ее плечи и помог подняться. Обессиленная, она послушно встала и обреченно двинулась к выходу, не глядя на них.

Шуба сползла с плеча, солдат подхватил ее и бережно вернул на место. Шукуров шел с другой стороны, что-то говоря ей на дари. Кажется, она и его не слушала.

Когда они скрылись, Иван Иванович взял руку Амина, пощупал пульс и озабоченно посмотрел на Сарвари.

— Точно он? Ошибки не будет?

Сарвари со злорадно-задумчивым лицом покачал головой.

— Да, это он, слава Аллаху!

Гулябзой молча кивнул.

— Ну, коли так, что ж… каши маслом не испортишь!..

Иван Иванович достал пистолет, с брезгливой миной накинул на Амина край ковра и, морщась и вздрагивая, несколько раз выстрелил в грудь.

* * *

При каждом шаге под подошвами отвратительно визжало стекло.

Низ лестницы был завален телами убитых гвардейцев. Кто-то сдвинул их в сторону, чтобы освободить проход.

Стоя над трупом, Аникин вчитывался в раскрытое удостоверение.

— Смотри-ка, — сказал он, протягивая его Плетневу. — Офицер, наверное. Не поймешь ни хрена…

Плетнев скользнул взглядом. Все как положено — фотография, арабская вязь. Уголок пропитан кровью.

— Наверное…

Аникин бросил удостоверение на труп и сказал с чувством выполненного долга:

— Ну что, Саня, будем дырки под ордена готовить? Каких орлов повалили!..

Что-то терло Плетневу шею.

Пальцы нащупали кусочек металла, застрявший в воротнике бронежилета.

Он вытащил его. Это была пуля. Автоматная пуля калибра семь шестьдесят два. Кончик немного смят, а вообще как новенькая.

— Знаешь, как Князев говорит? — спросил он, крутя ее в пальцах. — Нам лишних дырок не нужно.

— Говорил, — со вздохом поправил его Аникин. — Убит Князев. Да как по-дурацки убит! — выбежал из здания. Ну, его свои же и завалили…

Наверху лестницы показался Иван Иванович. В одной руке он держал какую-то винтовку, в другой — небольшой кожаный чемодан. За ним, опираясь на перила, неловко спускался Ромашов.

— Вы что делаете?! — воскликнул Иван Иванович, а потом обернулся к нему: — Чем заняты ваши люди?! Не видите?! Они шарят по карманам убитых! Это называется мародерством! вы понимаете?!

Аникин вскинул удивленный взгляд.

— Что ты разорался? — спросил Ромашов, останавливаясь. — Думаешь, им деньги нужны? Да на хрена они им! Мы только что сундук драгоценностей отсюда вынесли. — И неожиданно глумливо спросил, кривя щеку: — Хочешь, с тобой поделюсь?

— Вы как разговариваете, товарищ майор?! — завопил Иван Иванович.

— Слушай, шел бы ты от греха, — глухо сказал Ромашов. — Добром прошу. А то ведь в бою и шальные пули бывают…

— Вы за это ответите! — закричал Иван Иванович, быстро шагая к выходу. Перед тем как исчезнуть, обернулся: — Ничего не трогать! Здесь все отравлено!..

— Вот баран! — пробормотал Аникин. — Ну что, пошли?

— Погоди, — сказал Плетнев. — Давай вернемся, поможешь. Я один не донесу.

Ничего не спрашивая, Аникин молча двинулся за ним. Они завернули тело Кузнецова в штору. Ковры под ногами хлюпали от крови. Несколько раз Плетнев спотыкался о трупы и едва не ронял ношу. Пожар на третьем этаже расходился. Алексеенко шел с ними. Вынесли во двор. Солдаты грузили раненых на БТРы. Кто-то из них воспротивился — мол, убитых потом. Он был прав, конечно. Да, прав. Но Плетнев все равно взорвался, выхватил пистолет… Аникин оттащил его, а Кузнецов все-таки уехал с первой машиной. С ней же уехал и Алексеенко — в госпиталь, к операционному столу. Веру, оказывается, отправили еще раньше…