Ну и так далее. Он же, этот оператор, несомненно, зафиксировал бы, как метаются лица у всех, кто находился в кубрике (даже у Андрюшки). Особенно у дядюшки Юферса и Гоши.

— Ай-яй-яй... — осторожно сказал дядюшка Юферс. Можно посмотреть?.. Не может быть...

— Значит, это все же тот самый капитан Румб, чье сокровище мы... это самое... ищем? — возбужденно сказал Гоша.

— Уже нашли... — хмыкнул Максим.

— Постойте, постойте... — засуетился дядюшка Юферс. — Если это портфель капитана Румба, то, возможно, все не так просто. Ведь я же говорил, что это весьма неординарная личность, о нем ходит немало легенд. Среди моряков была в свое время известна даже песенка:

Поэтический уровень, конечно, так себе, но надо учитывать, что это перевод с английского или с испанского...

— Клянусь дедушкой, оно чувствуется, — сумрачно заметил Жора. — Особенно в «тум-бурум...».

— Да-да! — не заметил иронии дядюшка Юферс. — Ботончито по-испански значит «Пуговка»! И, может быть, эти пуговицы в портфеле как-то связаны с прозвищем? Может быть, дело не в маленьком носе капитана и не в его недостаточном росте?

— Здесь, наверно, про все написано! — Владик махнул тетрадкой. — Давайте почитаем! Дядя Юферс, читайте вы! У вас ведь привычка к морским историям! Может, это пригодится для вашей книги!

— Что ж... — Дядюшка Юферс взял тетрадь, разгладил ее, солидно кашлянул.

Пока он готовился к чтению, Ника шепнула Максиму:

— Я, кажется, читала про этого Румба книжку. Про клад из медных пуговиц... Только его зарыли не в здешних местах, а где-то на тихоокеанском острове. И давно...

— Вот видишь, значит, этот клад — подделка, — отозвался скептически настроенный Максим. — «Привет от Васи», только и всего...

— Но ведь кладов могло быть несколько! — заспорил услышавший их разговор Владик. — Дядя Юферс, читайте!

Тот откашлялся и начал:

— «Наш славный капитан Чарльз Роберт Румб родился в местечке Гринхаус в семье владельца небольшой бакалейной лавки...»

Здесь автор этого «киноромана» должен извиниться перед читателями. Дело в том, что его (автора) и без того немало ругали за повторения в своих книжках, а здесь он повторяется совершенно бессовестно (так уж получилось!). В свое время он написал роман «Портфель капитана Румба», а нынче ему пришлось опять вернуться к этой истории (а заодно и к истории о корабельных гномах и возвращении клипера «Кречет»), Почему пришлось — поймет тот, кто дочитает это повествование до конца. А пока... те, кто знакомы с книжкой о портфеле знаменитого капитана, вспомнят его полную приключениями биографию, изложенную в старой тетради (только штурмана-летописца звали там по-другому). Тех, кто незнаком, автор просит обратиться к четвертой главе вышеупомянутого «морского романа-сказки для детей школьного, послешкольного и пенсионного возраста». Называется глава «Клад Ботончито». Можно также вспомнить, что рассказывал ребятам в яхт-клубе дядюшка Юферс — о пуговице пиратского адмирала. А здесь есть смысл лишь коротко пересказать то, что сейчас слушали в тесном кубрике яхты «Кречет» участники нынешних приключений.

...Мальчик Боб рано осиротел. Жилось ему несладко. В школе и на улице обижали мальчишки (самый маленький среди всех, да еще с заметной хромотой). После школы Боб служил помощником младшего клерка в захудалой адвокатской конторе. Единственной радостью мальчика были книги о морских путешествиях. А еще — коллекция пуговиц с морских мундиров. Боб начал собирать ее после того, как нашел одну такую пуговицу в дорожной пыли. Ему казалось, что в каждой пуговице хранится память о приключениях и тайнах. Он воображал иногда, что некоторые пуговицы, оказавшиеся в его коллекции, были когда-то пришиты к камзолам и сюртукам знаменитых мореплавателей и адмиралов...

Однажды Боб (было ему тогда лет шестнадцать) робко спросил у встречного незнакомого капитана, не уступит ли тот ему замечательную пуговицу со своего форменного редингота (и готов был отдать за нее все накопленные сбережения!)... Пуговицу он не получил и вместо этого оказался пленником на пиратском бриге «Бретонец».

Сами понимаете, что за жизнь у хлипкого хромого паренька среди лишенных всякого понятия о сострадании джентльменов удачи! Лишь капитан месье де Кря по прозвищу Длинный Мушкет иногда проявлял к Бобу снисходительность и даже подарил пуговицу с редингота. Но капитан (увы и увы!) в конце концов скончался от излишнего пристрастия к спиртному. (Это надо же так написать — в конце концов скончался! Тоже мне, литератор!) Капитана схоронили в открытом море, а у Боба после этого жизнь сделалась совсем скверная. Но вскоре, к счастью для пленника, разразилась нешуточная буря. Лишенные командира пираты впали в панику — ведь на «Бретонце» никто, кроме капитана, не разбирался толком в морских картах, никто не мог теперь определить, куда их занесло и близко ли смертельно опасные скалы Норд-Цанге... И только Боб мог! Потому что прочитал немало морских книг и любил изучать вложенные в них карты. Он изо всех сил рявкнул на перетрусивших пиратов, и они, разом сделавшись послушными, принялись выполнять команды хлипкого Ботончито, которого недавно награждали пинками...

В общем, спас Боб и бриг, и его непутевый экипаж. И после этого пиратам ничего не оставалось, как выбрать «нашего славного Пуговку» капитаном.

Но молодой капитан Чарльз Роберт Румб Ботончито не хотел быть пиратом. Самых упрямых разбойников он высадил в ближайшем порту, а с остальными (которые оказались не такими уж плохими парнями) отправился в дальнее плавание.

Нельзя сказать, что он вообще не вмешивался ни в какие схватки. Нет, случались и артиллерийские дуэли, и абордажи, но все это не ради добычи и наживы. Чаще всего капитан Румб отдавал команду «огонь», когда надо было расправиться с работорговцами, чтобы отпустить на свободу несчастных невольников. Главным же его делом были географические открытия и разные приключения. Кстати, бриг «Бретонец» он переоснастил в бригантину и дал ей имя «Ла Картера» (или «Лакартера»), что означает

«Портфель». Потому что всю жизнь главным сокровищем капитана был пухлый портфель с коллекцией морских пуговиц, а главной заботой — пополнение этой коллекции. Она была самой большой страстью капитана.

Младший штурман Василий Башмачкин вспоминал и случай с пуговицей капер-адмирала Джугги Ройбера. И подчеркивал, что слухи, будто пуговица была бриллиантовая и сверхдрагоценная, — сплошная чушь. Для капитана Румба пуговица имела лишь историческую ценность, а никакой торговец не дал бы за нее и двух пенсов...