— А вон телефон... — вдруг сказала Ника. Ее интерес к окружающему был не такой, как у остальных, — все мысли только об отце. Ни оружие, ни сокровища не занимали ее мыслей. Но телефон... вдруг какая-то ниточка?

В самом деле, у дальней стены стояла обыкновенная телефонная будка — вроде тех, что на улицах. И даже надпись над приоткрытой стеклянной дверцей была: ТЕЛЕФОН-АВТОМАТ.

Владик обогнал всех, открыл дверь до отказа, заскочил в будку.

— Смотрите-ка, он вовсе не ржавый... — Снял трубку. — И гудок есть...

— Не трогай, Владик, мало ли что... — сказал Макарони.

— А что? Обыкновенный звонок... А что, если домой позвонить?

— Это же должен быть междугородный звонок... — сказал Максим.

— Ну и что? Вдруг получится?

— За «так»? Без денег? — хмыкнул Максим.

— А вдруг... — Владик уже нажимал кнопки набора: код своего города, телефон родного дома. Все смотрели, не зная, как реагировать — с недоверием, с опаской, с непонятной надеждой... Послышались длинные гудки...

За Игнатией Львовной закрылась дверь, и тут же в комнате раздались звонки. Мама бросилась к аппарату, схватила трубку.

— Мама! Это ты? А это я... — раздался знакомый голос.

— Владик! Слава богу!.. Где вы? Что с вами? Почему не отвечаете на звонки?

— Папа, наверно, отключает телефон. Его заказчик совсем задолбал...

— Что за выражения...

— Ну, если задолбал... Мама, как твой диплом?

— При чем тут диплом?! Я хочу знать, что с вами Где вы...

— Да все нормально! Небольшая стоянка у острова Три Кота. Папа с Жорой делают мелкий ремонт, а мы гуляем по острову. Нашелся бесплатный телефон-автомат, вот я и звоню...

— Значит, это благоустроенный остров? Не дикий?

— Вполне благоустроенный! Везде кафе, гостиницы и аттракционы...

Мама, конечно, не видела, как Владик показал кулак захихикавшему Максиму и хмыкнувшей Нике...

— Что, мама?.. Все совершенно здоровы! Ты тоже не болей! Из Византийска позвоним. Ну, пока! Тут очередь... — И Владик повесил трубку. Потом спросил Максима: — Будешь звонить домой?

— Больно надо...

— Ника, может, ты позвонишь? Чтобы зря не гоняли катера по всему морю...

— Пусть гоняют, если охота, — буркнула Ника.

— Это самое... а можно мне? — робко попросил Гоша. — Если, конечно, это... больше никто...

— Звони, Гоша! — Владик опять снял и протянул Гоше трубку. И оказалось, что корабельный гном не может дотянуться до кнопок. — Гоша, ты говори цифры, я наберу.

— Это... сперва код Синетополя... Два, два, четыре... семь, два... А теперь это... семьдесят три, тринадцать, ноль пять...

Послышались длинные гудки. И такой бархатный, слегка величественный голос:

— Алло-о... С кем имею честь?

— Это самое... Элеонора...

— О-о! Георгий Лангустович!.. Гоша! Вы где?

— Да вот, заглянули на островок... а тут телефон...

— Гоша, я счастлива без ума, что слышу вас! Как ваши творческие успехи? Создали что-нибудь новое?

— Это... кое-что... Потом пришлю в письме...

...Элеонора у себя в таверне прижимала трубку к уху, словно обнимала любимое существо.

— Гошенька, вы чудо! Я показывала отрывки из вашей поэмы в журнале. Редакция в восторге! Они просят полный вариант! Когда вы его закончите?

— Это самое... вот вернемся из рейса...

— Вернетесь — и немедленно приезжайте в Синетополь! Я мечтаю вас увидеть как можно скорее...

— Я... это самое... тоже... Пока... — И вконец смутившийся гном сунул трубку Владику в руки. Тот ее повесил. Оглядел всех, довольный тем, что наладил междугороднюю связь.

— Кто еще? — спросил он, чувствуя себя чуть ли не хозяином телефонной станции.

— Можно я попробую?.. — Это неловко просунулся в будку Макарони. — Вообще-то не надо бы... тьфу-тьфу-тьфу... Но если бесплатно... А то небось волнуются...

Он тоже набрал код, а потом номер. И зачем-то сообщил тем, кто стоял неподалеку:

— Это телефон соседки. У нас-то нету своего... — Замер, прислушался... — Это тетя Катя? Здрасте... Это Виктор. Тетя Катя, вы не могли бы позвать маму?. Мне вот тут удалось добраться до телефона... Ага, подожду... Мама! Это я... Да все нормально, мама, не бойся... Зашли тут на один островок, увидели бесплатный телефон... Я же говорю, все в порядке. А ты как?.. Ноги береги, не простужай. .. А что делает Шурка?

...Мама Макарони — женщина с усталым лицом, похожая на вернувшуюся с ночной смены уборщицу, — обрадованно рассказывала:

— А Шурка что! Он как всегда. Целые дни на улице... Подружился тут с одним мальчиком, Женей зовут, славный такой, вежливый. Теперь все время вдвоем бегают... Вон и сейчас на дворе, качели устроили... — Она глянула за окно.

В заросшем дворе обшарпанного двухэтажного дома Шурик и Женя положили поперек валявшейся в траве железной бочки пыльную доску от забора. Шурик сел на один конец, Женя (ничуть не боясь за свой снежно-белый матросский костюмчик) — на другой. При этом он держал на руках довольного жизнью Чапу. Начали качаться. Чапа по меняющей наклон доске ловко перебегал от одного мальчишки к другому.

...— Он тебя каждый день вспоминает, Витенька! Возвращайся скорее...

— Обязательно, мама! Скоро вернусь... — И Макарони сделал губами три чуть заметных символических плевка. — Ладно, мама, до встречи. Не болей. Шурке привет... — Он с просветленным лицом выбрался из будки...

— Теперь, сеньоры, надо решать, что делать дальше, — озабоченно сказал Охохито. — Или возвращаться, потому что времени осталось мало... Или посмотреть еще, что здесь и как.

— Посмотреть! Еще! — вскинулась Ника. — Вдруг ка-кие-то следы! Папины...

Охохито незаметно вздохнул, украдкой глянул на часы. Но не решился возражать девочке, которая так отчаянно тревожилась об отце.

И разведчики продолжили свой поход.

Хотели пройти совсем немного, но в сумрачных, выбитых под скалами помещениях была непонятная, завораживающая привлекательность, она заставляла позабыть о времени.

Из-под скальных сводов свешивались не то обрывки веревок и канатов, не то паутина... С ржавым скрипом открывались клепаные двери... В каменных нишах вперемешку стояли рыцарские латы, водолазные скафандры и скелеты в старинных мундирах. Сперва ребята (да и взрослые тоже) вздрагивали, но скоро притерпелись к такой «романтике».

Иногда на стенах опять виднелись причудливые буквы D и надписи с именем Драгенногера, но это уже не производило прежнего впечатления.

— Все же следует прийти к выводу, что эта пиратская обитель покинута очень давно, — со вздохом сказал дядюшка Юферс. Он порядком устал, сделалась заметной его одышка. — Боюсь, что мы ничего здесь не найдем...