— Тогда, если речь идет о катастрофе, что же вызывает у вас улыбку? — спросила Ледедже, стараясь говорить ровным голосом и не заразиться явным энтузиазмом аватары.

— Во-первых, не я был тому причиной! Ко мне это не имеет никакого отношения, мои руки чисты. Это всегда плюс. Но становится все яснее и яснее, что в скором времени тут будет иметь место хер знает что, а я именно для таких дел и создан. Я покажу, на что способен, я покажу, что я есть на самом деле, девочка. Я вам говорю — не могу дождаться этого момента!

— Так речь идет о горячей войне? — спросила она.

— Ну да! — воскликнул Демейзен, словно в крайнем раздражении на нее. Он снова взмахнул руками. Она заметила, что он часто жестикулирует.

— И люди будут умирать.

— Люди? Очень вероятно, что даже корабли!

Она смерила его взглядом.

— Ледедже, — сказала аватара, беря в свои руки ее, одетую в броню костюма. — Я боевой корабль. Это моя природа. Я для этого сконструирован и построен. Приближается мой момент славы, и вы не можете ждать от меня, что я буду спокоен, что эта перспектива не взволнует меня. Я был готов к тому, что проведу мою рабочую жизнь, тыкаясь моим метафорическим лбом в пустоту, обеспечивая благоразумное поведение в кипящем котле вздорных цивилизаций одним своим — и моих коллег — присутствием, поддерживая мир угрозой ада кромешного, который начнется, если кто-нибудь попытается возродить идею войны как способа разрешения споров с себе подобными. И вот теперь какой-то жопоголовый недоумок, одержимый желанием умереть, совершил это, и у меня, детка, сильные подозрения, что вскоре мне представится возможность блеснуть!

При слове «блеснуть» брови Демейзена взлетели вверх, голос стал выше на регистр-другой и зазвучал громче. И даже через бронированную перчатку она ощутила давление его рук.

Ледедже никогда не видела никого таким счастливым.

— А что будет со мной? — тихо спросила она.

— Вы должны попасть домой, — сказала ей аватара, потом посмотрела на экран, где черная снежинка со слишком большим числом члеников все еще заполняла середину. — Я бы посадил вас на этот шаттл и отправил прямиком на Сичульт, но вот этот хер, кто уж его знает, кто он такой, может принять вас за снаряд или просто уничтожить ради пристрелки, так что я сначала разберусь с ним. — Аватара посмотрела на нее со странным напряженным выражением. — Боюсь, но это опасно по определению. И от этого не уйти. — Демейзен глубоко вздохнул. — Вы боитесь умереть, Ледедже И'брек?

— Я уже умирала, — ответила она ему.

Он раскинул руки — вид у него был искренне заинтересованный.

— И?

— Дерьмо это собачье.

— Справедливо, — сказал он, поворачиваясь к экрану и усаживаясь по-хозяйски в командном кресле шаттла. — Давайте-ка по ошибке прикончим его и постараемся не превратить это в привычку.

Ледедже увидела, как кресло обтекло аватару, закрепило ее тело на месте мягкими удлинителями подлокотников, ножек, сиденья и спинки. Она ощутила движение вокруг и под ней и поняла, что ее кресло делает то же самое, снова обхватывая ее — еще один ограничительный слой, кроме гелевого и армированного костюмов. Ее обжимало и притягивало к креслу, пока оно один в один не приобрело конфигураций ее тела.

— А теперь пена, — сказал Демейзен.

— Что? — встревоженно спросила она, когда щиток шлема опустился на ее лицо. Внутри шаттла потемнело, но щиток каким-то образом скомпенсировал отсутствие света и дал ей довольно четкую картинку того, что было похоже на отливающую красным пузырящуюся жидкость, которая заполняла то пространство, в котором она обитала последние двадцать с лишним дней. Жидкость темно-красной волной нахлынула на основание ее кресла, стала подниматься все выше, обтекла ее облаченное в бронированный костюм тело, вспенилась вокруг нее, перекрыла щиток, ослепила на какое-то время в темноте, а потом она снова услышала голос аватары.

— Вид космоса? Или какое-нибудь развлечение, чтобы убить время? — Внезапно на щитке ее шлема появилось то же изображение, что и на экране, только перевернутое. Неправильная восьминогая снежинка по-прежнему оставалась в центре.

— Вы бы лучше спросили у меня, не боюсь ли я вынужденной обездвиженности и ограниченных пространств, — сказала Ледедже аватаре.

— Забыл. Костюм, конечно, может вас усыпить на время… ну, сколько потребуется.

— Нет, спасибо.

— Ну, так решайте — реальный космический вид, возможно, иногда пугающий, или какая-нибудь развлекуха — что-нибудь для поднятия настроения, грустная комедия, остроумная интермедия, примитивный юмор, захватывающая человеческая драма, исторический эпос, образовательная документалистика, путешествия, чистое искусство, порно, ужасы, спорт или новости?

— Реальный космос, спасибо.

— Я уж расстараюсь. Все может произойти слишком быстро, если только что-то произойдет. Но будьте готовы к разочарованию и развязке. Велика вероятность, что все это будет разрешено мирным путем. Про такие случаи обычно говорят: молодец против овец.

— Вам на удивление плохо удается скрывать свои чувства в таких делах, — сказала она кораблю. — Надеюсь, что ваша тактика космического боя — вещь более тонкая.

Аватара в ответ рассмеялась.

Потом на несколько мгновений все замерло. Ледедже словно издалека слышала биение собственного сердца. Послышался звук, похожий на вдох, потом тихий голос аватары: «О-кей».

На экране перед ее глазами замигало изображение черной снежинки.

Потом она обнаружила низкую долину с железными клетками, где шли кислотные дожди, мучившие воющих пленников, и каждый день демоны тащили их, орущих, к наклонным плитам, с которых скатывалась их кровь, образуя бурчащий ручеек в подножье долины, вязкий ручеек, заканчивающийся прудом-кровесборником над маленькой мельницей.

Она летела над этим местом, взмахивая своими большими темными крыльями — внизу из гигантского летающего жука вывалилась очередная группка грешников — они все пребывали в ужасе после своей экскурсии по Аду. Жук приземлился, подняв тучу пыли, осевшей на мельнице и утолщившей пленку на поверхности пруда темно-красной крови.

На тяжелое вращение колеса сбоку мельницы откликались криками и стонами еще живые ткани, сухожилия и кости, из которых она была построена.

Каждый взмах крыльев отзывался комочком боли в ее теле.

Чей уже убила тысячу душ, обнимая их, чтобы освободить в небытие. Это произошло некоторое время назад. Она все еще понятия не имела, с какой скоростью идет время в виртуальной среде Ада. Для нее прошло более тысячи трехсот дней — почти три года по павулеанским меркам в Реале.

С каждым убитым она добавляла себе немного боли — главный демон с головой-фонарем не обманул ее. Ноющий зуб, колющее чувство в желудке, непреходящая мигрень, что-то похожее на ущемление нерва в бедре, острая боль каждый раз, когда она выпускала когти, судорога, если она складывала крылья определенным образом… тысяча почти незаметных маленьких болей, уколов, растяжений, натяжений, язв, раздражений — всем этим прирастала либо уже существующая величина боли либо поражалась новая часть тела. Она давно уже оставила мысль, будто уже не осталось ни одной части ее тела, которая не была бы поражена болью — всегда находились новые. Она помнила себя старухой-настоятельницей к концу ее жизни в Убежище — тогда она вся была боль и недуги. Но тогда, по крайней мере, всегда можно было ждать смерти, освобождения от страданий.