Критикуя все и вся, в том числе наши производственные возможности, мы сами подрубали свою репутацию, тем более что наряду с этим нашими же руками разрушалась собственная промышленность, губились предприятия, которые еще совсем недавно находились на высоком современном уровне.

За последние десять лет самый сильный удар был нанесен по так называемому военно-промышленному комплексу. Да, исторически сложилось, что в Советском Союзе это была наиболее развитая часть промышленности. Ее создание требовало немалых затрат, но ведь ясно и другое — военно-промышленный комплекс позволял нам получать значительные валютные доходы, которые покрывали существенную часть импортных затрат.

В торговле оружием длительное время нами допускался серьезный просчет. В силу неоправданных, даже порочных взглядов на экспорт шли далеко не новейшие виды вооружений и военной техники. И тем не менее заказов поступало немало. Если бы мы отказались от крайне невыгодных нам и нашим партнерам взглядов на продажу оружия и пустили на экспорт новейшие виды военной техники (может быть, за редким исключением), то нетрудно предположить, насколько мы укрепили бы свои позиции на внешнем рынке оружия.

Что касается морально-политического аспекта этой проблемы, то ведь речь идет об обычных видах вооружений, которыми широко торгуют все страны, имеющие такую возможность. Кстати, этот подход освободил бы нас от необходимости производить запчасти к устаревшим видам боевой техники (а это всегда создавало для нас массу проблем — нехватка запчастей, дороговизна их производства, вечная задержка с поставками). Кроме того, прежний подход бил по нашему престижу, так как наша неновая техника по своему уровню нередко и естественно отставала от аналогов западных стран.

Китай проявлял постоянный интерес к закупкам военной техники в Союзе, а позже в России. Упускать такую возможность было бы для нас непростительным просчетом, да и есть ли у нас политические основания или мотивы для уклонения от этого? Конечно, решение этого вопроса должно быть составной частью нашей глобальной военно-политической доктрины.

Помимо миллиардных прибылей (обеим сторонам есть чем взаимовыгодно расплачиваться друг с другом) сделки дали бы мощный толчок развитию политических и иных отношений с Китаем, а это способствовало бы стабильности не только в этом регионе, но и в мире и укреплению наших позиций на Дальнем Востоке. Желание китайской стороны пойти на широкие военные закупки, возможно, скрывает в себе готовность к развитию российско-китайского военного сотрудничества.

Основания полагать так весьма серьезны. Геополитические изменения, которые произошли и свидетелями которых мы еще можем стать, заставляют китайцев серьезно подумать над своим положением в мире — оно не упрочилось до гарантированного уровня, хотя Китайской Народной Республике по ее параметрам нечего опасаться. Но это сегодня…

Не меньше оснований задумываться над своим положением в мире и у России: она мучительно и не без ущерба для себя переживает период перехода от состояния великой державы к положению государства отнюдь не первого порядка. Развитие сотрудничества Китая с Россией не предполагает какого-либо ограничения ее отношений с другими странами, кроме Тайваня. Поэтому каких-либо противопоказаний здесь не просматривается. Напротив, новые акценты в отношениях России и других стран СНГ с миром, новые приоритеты — вот одна из причин, вынуждающих Китай идти на адекватные шаги.

Стоит отдельно остановиться на бывших социалистических странах.

Некоторые мои оценки, относящиеся к 1991 году, скорректировало время, но, к сожалению, в невыгодном для России направлении. Обвальное завершение многих процессов подтвердило наихудшие предположения и прогнозы.

Однотипность общественного и государственного устройства предопределяла основные позитивные и негативные результаты развития. Самое опасное заключалось в растерянности и пассивности подавляющего большинства населения. Нет, это не были безграмотные, неспособные мыслить и действовать люди, безропотные по своей природе и социальному положению. Но созданная тогда модель социалистического общества обрекала людей полагаться на руководство, которое одно за все в ответе, — накормит, обучит, оденет. Успехи — так и должно быть, неудачи — в ответе оно.

После венгерских событий 1956 года вспышки социального недовольства имели место в некоторых социалистических странах в конце 60-х — начале 70-х годов. Они не отличались массовостью и агрессивностью, крайним радикализмом, нельзя было расценивать их как направленные против социалистического строя. Проявления недовольства носили локальный характер и были связаны с конкретными перегибами и нарушениями. Они выливались в забастовки, в создание неформальных организаций, резкие выступления в печати, кое-где сопровождались уличными беспорядками.

Настораживало активное участие во всем этом части молодежи, преимущественно студентов. Глубокого анализа происходящего не было сделано, равно как и выводов. Власти полагались на то, что все образуется, а также на меры административно-политического характера.

Особенно остро и драматически развивались события в Германской Демократической Республике и вокруг нее.

Крушение этого государства, а точнее, его предательство, происходило на глазах у всего мира, оно поучительно, и стоит на этой трагической истории остановиться подробнее.

7 октября 1989 года республика торжественно отмечала 40-летие своего образования. В числе зарубежных гостей был Горбачев. Парад, демонстрации, другие массовые мероприятия — казалось, ничто не предвещало скорого конца государства рабочих и крестьян на германской земле. Однако в конце 1989 года начался стремительный развал государства, и в следующем году он уже завершился.

Все чаще решение вопросов переносилось на улицу. В ответ на антиправительственные выступления в ряде городов ГДР, сопровождавшиеся погромами, беспорядками с активным участием экстремистских групп из Западной Германии, 3 января 1990 года состоялся мощный антифашистский митинг в Восточном Берлине. Он собрал 250 тысяч человек.

Это был водораздел — события могли пойти и в другом направлении. Однако власти ГДР не поддержали и не развили этот порыв здоровых сил. 15 января был организован погром в зданиях министерства госбезопасности в Берлине, в котором откровенно организующую и активную исполнительскую роль играли хорошо подготовленные боевики из ФРГ.

1 июля 1990 года вступил в силу договор о валютном, экономическом и социальном союзе между ГДР и ФРГ. На территории ГДР была введена марка ФРГ. 23 августа того же года Народная палата ГДР квалифицированным большинством приняла решение о присоединении ГДР к ФРГ с 3 октября 1990 года. И в тот же день у здания рейхстага в Берлине состоялась торжественная церемония воссоединения двух германских государств. В Европе вновь возникла единая Германия. В мире начался отсчет времени с тревогами, ожиданиями и, конечно, надеждами.

Как и можно было ожидать, первые и самые сильные удары обрушились на органы государственной безопасности ГДР, их сотрудников. ГДР формально еще не была присоединена к ФРГ, а все архивы министерства госбезопасности подверглись захвату группой «гражданских лиц» и опечатаны, сотрудникам предложили покинуть рабочие места, вскоре началось их уголовное и иное преследование по обвинению в измене Родине за работу против ФРГ в период существования ГДР. Таким образом, их привлекли к ответственности за выполнение прямых служебных обязанностей по законам признанного во всем мире самостоятельного независимого государства — ГДР.