поправил пенсне, которое успел надеть за время разговора, и слегка тронул коня. — Но во всяком случае, если ты решил идти, мне приятно думать, что мы идем туда вместе — не как враги, а как сообщники, а на войне везде опасно.

— Мне это тоже приятно слышать, Казгирей. Ты верно судишь: на войне везде опасно. А с народом опасности меньше, чем без него. Было время, Коломейцев учил нас осторожности… Теперь иные времена. Теперь я могу сомневаться не в народе, а в Жираслане или даже… даже в тебе, Казгирей.

— Тяжелый для меня день. Но что же, с выводами подождем. Все может случиться, разумеется. Кстати, не лишнее дело выслушать новости у старика.

— Да, интересно, что он нам несет. — Инал заметно повеселел.

Приложив руку ко рту трубой, он прокричал, как кричат пастухи на высокогорных пастбищах:

— Га-ау… га-ау!..

Снизу, откуда-то из тумана, едва донесся ответ: гау, гау, — и оба возгласа, слившись, пронеслись по ущелью долгим эхом.

Чуткий слух кабардинцев уловил шаг и дыхание не менее пяти-шести идущих в гору лошадей.

Инал и Казгирей одновременно оглянулись, как бы проверяя количество всадников вокруг себя. Все взяли оружие на изготовку. Казгирей сказал:

— Ушли двое, а поднимается больше.

Пелена тумана медленно ползла вверх, и всадники долго не могли выйти из нее. Но вот показался один, за ним второй, третий. Догадка оказалась правильной: кроме Казмая и его внука по тропинке, невидимой среди каменистой осыпи, поднимались еще двое всадников. Они ехали рядом, и один, в такой же шапке, какую носил Жираслан, поддерживал в седле другого.

Зоркий Хабиж воскликнул:

— Алай, Инал, алай, Казгирей! Это не Жираслан, это Жемал в шапке Жираслана, с ним Кучук… Они оба… Только Жемал ранен…

А снизу уже несся голос старика Казмая.

— Га-ау! — по-пастушески выкрикивал Казмай. — Алай, Инал! Ты слышишь: со мной Кучук и Жемал!.. Их послал Жираслан!.. Жираслан убил Аральпова, а сам лежит внизу… Он сильно ранен… Жемал тоже ранен… Алай, Инал, у-гу-гу…

И несмотря на то, что в сообщении старика было больше тревоги, чем успокоения, его голос, подхваченный звучным горным эхом, несся с такой молодой силой, как будто старик оповещал о приближении долгожданной радости.

БАТОГА

Сообщение о том, что Аральпов убит Жирасланом, а Жираслан ранен, еще далеко не полно передавало положение в Батога.

Каким образом Жираслану удалось выполнить свою задачу? При каких обстоятельствах он сам был ранен? Как удалось Жемалу с Кучуком уйти из аула, захваченного Аральповым? Что происходит теперь?

Решение Инала спуститься в аул, как показал дальнейший ход событий, было правильным.

Хладнокровный Кучук, не сходя с коня и продолжая поддерживать одной рукой раненого товарища, все норовил рассказать подробно и все по порядку, начиная с того, как их встретили аральповцы у входа в ущелье, — они были предупреждены, что должен появиться Жираслан, — и вплоть до того, как Жираслан встретился с Аральповым.

— Вот это ты и рассказывай покороче, некогда! — остановил его Инал.

Жираслан времени не терял. Как только прискакали в Батога, он сразу направился в саклю председателя Казмая. Он позволил себе только одну хитрость — обменяться шапками с Жемалом — и, не смущаясь тем, что сакля была полна сообщников Аральпова, вошел туда и сразу выстрелил в Залим-Джери. Но был и сам ранен, уйти не успел. Был ранен и Жемал, который вошел в саклю вместе с Жирасланом. Кучук оставался при конях. Жемал в шапке Жираслана успел выскочить из сакли.

Бандиты, испуганные неожиданным нападением, не зная, что Жираслан проник в аул только с двумя молодцами, бросились врассыпную, и это помогло Кучуку и Жемалу ускакать. Перед тем как войти в аул, Жираслан приказал своим спутникам: тот, кто уцелеет, немедленно скачет к Иналу.

Уже вдогонку Иналу и Казгирею, поскакавшим в Батога, Кучук продолжал кричать, что больше всего собралось абреков во дворе мечети. Может быть, они и до сих пор еще там, где шариатисты во славу аллаха хотят зарезать Ахья, любимого младшего внука Казмая. И Казмай торопил:

— Скорей, скорей!.. Алай, Инал, алай, Казгирей, спешим!

Не щадя коней, Инал и Казгирей гнали свой маленький отряд вниз по мокрой от тумана, скользкой каменистой тропе.

Инал прикинул, что все главное ясно: нужно завершить удар, начатый Жирасланом, не давать бандитам передышки, предотвратить, если еще не поздно, убийство Ахья.

Скоро отряд прошел полосу тумана.

Внизу уже совсем близко открылся аул. Серые плоские крыши, придавленные камнями, были рядом.

Мало где курились обычные в это время утра пахучие дымки, но в иных саклях все же очаги растапливались. Кое-где виднелись женщины, дети, старики. Слышно было, как гремели ведра, со всех концов аула несся лай встревоженных псов.

Инал с седла рассматривал двор мечети.

Верно, во дворе темнела толпа, и Инал направил отряд туда. Вскоре и там заметили спускающихся с гор всадников, и толпа мгновенно рассеялась. Видно было, как многие, вскочив на коней, поскакали по дороге, уходящей из аула в глубину ущелья. Это, несомненно, и были аральповцы…

Инал и Казгирей в черных бурках скакали рядом. За ними неслись остальные всадники, всего человек двенадцать, самые лихие из джигитов, и, должно быть для устрашения врагов, время от времени стреляли в воздух.

Этого отряда, а вернее, его быстрых, решительных действий, оказалось достаточно, чтобы аральповцы, не пытаясь оказать сопротивление, очистили аул. Только испуганные жители, согнанные Аральповым во двор мечети, еще жались тут и там под самыми стенами и у каменных заборов.

Инал на всем скаку кричал:

— Люди, не бойтесь!

И то же самое повторяли за ним бойцы отряда. Особенно старался старик Казмай, все-таки поотставший на своем скакуне.

— Люди, не бойтесь! Долой Аральпова! — кричал седовласый конник. — Отдайте мне моего Ахья!

Люди узнавали председателя, и это сразу успокаивало их, объясняло, какой отряд скачет по аулу. Кое-кто знал в лицо и Инала.

На дворе мечети Инал спешился.

Кучук ничего не преувеличил, все было рассказано совершенно точно. Посреди двора лежал голый, связанный за неимением веревок башлыками красивый юноша. Тут же поблескивал медный таз, куда предполагалось спустить кровь жертвы. Несколько смятых бурок чернело на каменистом дворе. Они были разостланы сбежавшими бандитами для совершения торжественного намаза.

Фанатики и в самом деле собирались зарезать юношу, внука Казмая, с совершением подобающих молитв и кровью жертвы смазать свои чувяки и оружие. Это, по их убеждению, сулило успех делу аллаха. Ритуал должен был превратить воинов Аральпова в святых воинов, в бойцов священной войны, сделать их недосягаемыми для пули,