– Дайте глянуть, Владимир Степанович, – просящим тоном взмолился заинтригованный Илья.

– По-го-ди, – с расстановкой произнес подполковник, крутя пальцем резистор увеличения контрастности, – я и сам прекрасно увижу. Ага, точно, идет какой-то хмырь болотный. Как-то он странно знакомо руками размахивает. Да не «Толмач» ли это, Хромов, – непроизвольно повысил он голос. – Эге, – перевел Крайнев бинокль на трансформаторную подстанцию, – и эти «друзья» засуетились. У них там что, рации есть, что ли? – повернулся он к Хромову.

– Похоже, что так, – кивнул тот головой, – но на нашей частоте все пока тихо, видать это чужие.

– Чужие? – насторожился Крайнев, – пойду-ка я узнаю, что это они здесь делают.

– И я с Вами, – засуетился Илья, – на пару сподручнее будет.

– Да ладно, сиди пока здесь, на связи, – остановил его порыв подполковник, – меня там, внизу, Загорский поджидает, да и боец с нами есть, из ОМОНа придали, с автоматом. Нам бояться нечего.

Крайнев надел снятую перед этим шляпу и, протянув майору бинокль, наказал:

– Смотри тут в оба, при осложнении обстановки направляй сюда резерв.

– Понял, – коротко ответил Илья Федорович, и они, даже не пожав друг другу руки, расстались. Как окажется, навсегда!

Окончательно задубевший Юрий, торопливо размахивая руками, в бесплодных попытках хотя бы немного согреться, без разбора шлепал по широко разлившимся на заасфальтированных площадках лужам. Миновав очередной штабель ребристых морских контейнеров, он вышел на достаточно широкую, скудно освещенную одинокой лампочкой площадку и тут же заметил, как к нему из-за угла очередного пакгауза направляется какой-то парень, призывно размахивающий зажатой в пальцах сигаретой.

– Эй, земляк, – крикнул он, – огонька у тебя не найдется?

– Нет ничего, – демонстративно хлопнул себя по карманам Юрий, – не курю.

Однако курильщика это его заявление совершенно не смутило, и он, неестественно радостно улыбаясь, продолжил свое движение к нему навстречу. Пытаясь избежать столкновения, Юрий резко принял вправо и краем глаза неожиданно заметил сбоку от себя замелькавшие у контейнеров длинные серые тени. В ту же секунду «курильщик» отбросил в сторону ненужную уже сигарету и длинным прыжком бросился перед ним «рыбкой» прямо на мокрый асфальт, пытаясь ухватить его выброшенными вперед руками за ноги. Почувствовав опасность, Юрий рванулся в сторону, но закоченевшие мышцы его не были готовы к столь резким движениям, и его левая лодыжка оказалась захваченной судорожно вцепившимися в нее пальцами.

– Пусти, дурак, – начал было вырываться ничего не понимающий Юрий, но тут же со всех сторон по лужам зашлепали чьи-то подошвы, и он увидел, что к нему бегут сразу несколько человек.

Лежащий курильщик в этот момент резко дернулся, и Юрий, мгновенно потеряв равновесие, рухнул навзничь.

– Ах ты, подонок, – воскликнул он, опираясь об асфальт руками и изо всех сил пиная вцепившегося в него парня каблуком, – отцепись от меня, погань!

Но тот держал ногу мертвой хваткой, казалось совершенно не замечая наносимых ему ударов. Достать же, заткнутый сзади за пояс пистолет и воспользоваться им Юрий никак не мог, так как человек лежал на нем всем телом. Он уже чувствовал на себе и другие обхватывающие его голову руки, как внезапно все вокруг озарилось режущим светом прожекторов, и чей-то голос повелительно крикнул:

– Всем стоять на месте! Стреляю!!! Сорокин, встать! Вы арестованы!

В ту же секунду Юрий, получив сильнейший, но, по счастью, только скользящий удар ногой по щеке, отлетел в сторону, а вокруг него со всех сторон загремели выстрелы. Первым поймал пулю в грудь боец ОМОНа. Но поскольку на нем был бронежилет, он только получил легкую контузию и был отброшен на землю, выронив при этом свой коротенький АКСУ. Владимир Степанович, совершенно не ожидавший такого развития событий, уже было сунул правую руку во внутренний карман плаща, но его кисть, уже ухватившая рукоять «Макарова», была пробита пулей из самодельной, приспособленной для стрельбы малокалиберными патронами «авторучки». Он согнулся от резкой боли и опустился на колени, когда Юрий, совершенно уже ошалевший после удара по голове и разразившейся вокруг него перестрелки, сумел выдернуть наконец из-за пояса свой «парабеллум». Мгновенно вспомнив свои армейские тренировки, он перекатился на полтора метра в сторону и принялся торопливо палить «веером». И вторая же выпущенная им пуля, по роковому стечению обстоятельств, попала фактически спасшему его подполковнику В.С. Крайневу прямо в темя. Самым подготовленным в данную минуту оказался Сергей Загорский. Находясь позади принявшего первую пулю ОМОНовца, он мгновенно пригнулся и, выхватив из заранее расстегнутой кобуры пистолет, открыл шквальный огонь по несущимся в его сторону непонятно откуда взявшимся людям. Он успел выстрелить пять раз до того, как брошенная сбоку монтировка с хрустом вонзилась в его висок.

Юрий же, почувствовав каким-то шестым чувством, что сомкнувшееся было вокруг него кольцо на мгновение распалось, вскочил на корточки и, понимая, что перезарядить пистолет он уже не успеет, выхватил из левого кармана нож. С нечеловеческим воем, полосуя тянущиеся к нему со всех сторон руки, он бросился на прорыв. Ему удалось-таки вырваться на свободное пространство, и он, громко стуча каблуками, забежал за ближайший пакгауз. Позади него выли сирены, стучали короткие автоматные очереди, вопили раненые.

– Это что за хренота здесь такая творится, – бормотал Юрий, торопливо перезаряжая оружие, – куда это я угодил, в облаву, что ли?

Он рывком дослал в патронник патрон и осторожно выглянул из-за металлической стенки склада. Площадка, залитая мертвенным светом включенных Хромовым прожекторов, была уже пуста. Только вдалеке вспыхивали фары несущихся к месту боя машин да неподвижно лежали тела убитых. Пригнувшись чуть ли не до земли и зажав в одной руке готовый к бою пистолет, а в другой залитый чьей-то кровью нож, Юрий рванулся прочь от этого страшного места. Но уйти ему, оказалось, куда труднее... Со стороны окраин в центр порта рванулись выручать своих люди Селицкого, а из центра города туда же поспешили поднятые на ноги шквальной пальбой подразделения МВД. В эту жуткую, суматошную ночь все ловили и спасали друг друга одновременно. То там, то здесь возникали короткие, но почти всегда кровавые стычки. Звучали команды, хлопали выстрелы, со звоном разлетались шальные рикошеты.

Загнанный, словно матерый кабан егерями, Юрий, невольно пользуясь возникшим хаосом, бился сразу против всех. Совершенно не понимая, что вокруг него происходит, он без разбора стрелял в тех, кто стрелял в него, и ударами ног и ножа прорывался там, где его пытались остановить без применения оружия. Поскольку все это происходило по большей части в сплошной темноте и приводило к неоправданным потерям в обеих отлавливающих его группах, то ближе к утру обе весьма пострадавшие стороны, кое-как наладив связь и оповещение, оттянули своих людей на исходные позиции. Юрий к этому моменту сумел оторваться от всех своих преследователей и затаился на плоской крыше трехэтажного производственного здания, на которую он, к счастью никем не замеченный, взобрался по пожарной лестнице. Опомнившись и отдышавшись от этой безумной гонки, он ощупал себя. Досталось ему, конечно, здорово: из разбитого носа струилась кровь, голова звенела, а все нещадно избитое тело болезненно ныло. Вынув из кармана носовой платок, он смочил его в небольшой лужице, скопившейся у водостока, и промыл, как смог, свои раны.