— Места красивые.

— Вот и пойдём искать. Если всё получится, то к весне ещё поедем с обозом.

— Оббирать их? — спросил Родион и с иронией посмотрел на брата.

— Почему оббирать? Торговать с ними, честно торговать.

— Хорошо, я пойду, куда скажешь.

— Чего это ты хмурый такой, слова не вырвешь?

— Я и раньше не особо говорил.

— Видел я, как ты с хрустовой дочкой болтал, ушам своим не поверил. Будто и не ты это. Чего у тебя с ней общего, сам Илья Саввич заприметил, что она с тобой говорит, а больше ни с кем. Особо после того, как мать у неё умерла.

— Ничего такого. Просто мы давно знакомы — вот и разговаривали.

— Ты-то вон парень уже взрослый, а она ребёнок ещё, какие-такие могут быть дела?

— Какие дела? Нет никаких дел, просто когда ты с человеком без хитрости, и он с тобой запросто. А Лизавета, несмотря что и маленькая ещё, а рассуждает не по годам. Брата не любит, потому что он слизень, а отцу не стоило бы на виду у ребёнка девиц приводить — вот и все дела.

— И верно, ничего секретного. Хотел было Хрустов, чтобы ты уговорил её дальше учиться, нанял он ей учителя.

— Она знает, сама хочет учиться, говорила мне.

— Вот ведь как, а он не ведает, как её уговорить. — Евсей замолчал, переключившись на свои дела.

Вечером в доме собрались все друзья вместе с семьями. Евсей раздал подарки детям. Они вначале чуть не передрались из-за кукол, но потом увидели сладости и успокоились.

Евсей рассказал о поездке, как открывали новую церковь, как гуляли. Всем было интересно — никто ещё не был в этом новом Тайшете, хотя о нём слышали. Верилось с трудом, что это село гораздо больше Конторки. Ещё недавно и про место такое мало кто знал. Родион рассказал о синематографе. Что это такое, вообще мало кто понял. Никто не примечал за Родионом вранья, поэтому сельчане решили, что это если не выдумки, то «бесовское» дело, чтобы только смущать народ.

После чаепития, когда дети стали «клевать носами», Евсей решил поговорить с мужиками о деле.

— Маркел, мы с Родионом пойдём к карагасам, к тебе есть просьба.

— Я не могу сейчас пойти с тобой, — сразу ответил Маркел. — Ты же знаешь Настю — такую бойню устроит.

— Ты дослушай, а потом доложишь про жену. Мы пойдём с Родионом вдвоём, завтра день на сборы и послезавтра утром отправимся. Ты в деревне останешься за главного, или Настя твоя будет за главную?

— Будет тебе, — усмехнулся Маркел.

— Когда мы вернёмся? Ты сам знаешь, как это бывает — загадывать не стоит. Время придёт, ты мужиков собери, пусть моим помогут по осени управиться с уборкой. Я рассчитаюсь, когда приду, никого не обижу.

— Вот это я тебе обещаю, это сделаем. А идти снова, я думаю, никто не пожелает. Только стали приживаться, сам видишь, детишки ещё малые — их не бросишь.

— Сейчас и не надо никого, мне нужно сходить больше для разговоров к карагасам.

— Я и спрашивать не буду про дела, правду сказать, хотелось бы и мне повидать их. Интересные люди: ни хитрости тебе, ни обмана.

— Если всё пройдёт хорошо, то, может, весной вместе сходим, чтобы по холоду ещё вернуться.

— Загад не богат, чего зря рассуждать, — сказал Маркел. — Ты не сомневайся, всё сделаем в лучшем виде.

— Вот и договорились.

23

— Ты их не найдёшь, они там пару лет совсем не появлялись, — сказал Никодим Нестеров Евсею. — Мне люди говорили, что три года назад видели их, когда они уходили в горы. После этого в стойбище, где они обычно находились всё лето, никто не появлялся.

— Попробуем поискать их в горах, вдруг повезёт, — ответил Евсей. — Я коня оставлю у тебя до осени, пока вернусь.

— Оставляй, не в первой. Если желаете, лодку вам дам. Есть у меня небольшая, лёгкая, можно как сани таскать за собой, — предложил Никодим. — У меня часто пользуют лодки, удобно.

— Я подумаю, завтра скажу.

— Значит, понадобился Эликан Хрустову? Понимаю. Сейчас многие пытаются завязать торговлю с карагасами, выгодно, обманывать легко. Только в толк не берут, что обмануть можно раз, ну два, а потом с тобой никто и говорить не станет.

— Только торговые люди идут в верха, или и другие есть?

— Торговых пока нету, есть другие. Этих намного больше. Чтобы торговать, надо начальные деньги иметь, а где их взять? Вот и идут все, кому не лень, надеясь на удачу. Опасно стало в тайге, постреливают.

— Мне говорили.

— Говорят много, но еще ни одного супостата не поймали. Вы тоже по сторонам поглядывайте, мало ли что.

— Благодарствую, будем смотреть.

— Если что ещё надумаешь, завтра скажешь, если смогу — подсоблю.

Братья сидели на брёвнах у забора и наблюдали, как заходящее солнце расцвечивает гору за рекой. Яркие лучи сначала раскрасили алым цветом зелёные макушки сосен, стоящих по самому гребню сопки. Опускаясь всё ниже, солнце словно переодевало деревья в радужный наряд. Внизу алый цвет остановился и, перекрасившись в чёрный бархат, пополз вверх к вершинам сосен. Постепенно чернота рассеялась, и деревья опять стояли в тёмно-зелёных своих одеяниях, потихоньку прячась в наползающих сумерках.

— Красиво, — сказал Родион. — Сколько раз видел, а всё одно — красиво.

— Да.

— Завтра идём?

— Утром и пойдём. Никодим предлагает лодку маленькую вместо волокуши взять, как ты думаешь?

— Не стоит, — немного подумав, ответил Родька. — По распадкам её не станешь таскать. А если на берегу прятать, тогда и возвращаться придётся к этому месту, а мы можем и напрямую где-то пройти.

— Я так же думаю. Груз у нас невелик, донесём и на себе.

— Евсей, я примечаю, что вон тот работник Никодима всё вертится да прислушивается к нам, — Родион кивнул в сторону работника, который делал вид, что складывает дрова, а сам нет-нет да поглядывал в их сторону.

— Может, показалось?

— Может, и показалось, — согласился Родька.

Этого работника Евсей знал с самого первого своего появления здесь. Ещё тогда он не понравился ему, слишком пронырливый и любопытный.

— Пошли спать, завтра раненько пойдём.

Через две недели братья пришли к стойбищу. Здесь, и верно, давно никого не