— Лу-Энн! — крикнул Чарли, перекрывая шум грозы.

Взгляд Риггса упал на сарай. Ворота были распахнуты настежь. Осененный внезапной догадкой, Мэтт подбежал к сараю и заглянул внутрь. Даже в темноте он разглядел на сырой земле отпечатки подков. Идя по следам, Риггс дошел до опушки леса. Чарли не отставал от него ни на шаг.

— В сарае стояла лошадь Лу-Энн! — воскликнул Чарли. — Судя по всему, она вернулась к себе в дом.

— С какой стати ей так поступать?

Риггс задумался.

— Тебя нисколько не удивило, что Лу-Энн наконец согласилась завтра обратиться в ФБР?

— Удивило, — признался Чарли, — но я смертельно устал и испытал огромное облегчение, так что особо об этом не задумывался.

— С какой стати Лу-Энн возвращаться в дом? — повторил Риггс вопрос, который уже задавал Чарли. — Его охраняет ФБР. Что там может быть такого, ради чего она пошла на подобный риск?

И вдруг, побледнев, он пошатнулся.

— Чарли, в чем дело?

— Лу-Энн как-то повторила мне слова Джексона. Правило, по которому он живет.

— Что это за правило? — встрепенулся Риггс.

— Если хочешь что-либо спрятать, положи это у всех на виду, и тогда никто его не увидит.

Теперь настал черед Мэтта побледнеть: до него дошла правда.

— Лиза в особняке!

— Как и Джексон.

Они бросились бегом к машине.

Пока седан мчался по дороге, Риггс схватил телефон. Он позвонил в полицию, затем в местное отделение ФБР. И был потрясен, услышав в трубке голос Мастерса.

— Джордж, он здесь. Питер Крейн в «Кусте боярышника». Собирай всех, кто у тебя есть!

Мэтт услышал стук упавшей на стол телефонной трубки и удаляющийся топот. Отключив телефон, он втопил педаль газа в пол.

* * *

Как только дверь распахнулась, Лу-Энн ворвалась в комнату. Прямо посредине стоял стул, а на стуле сидела Лиза, уронившая голову на грудь, измученная. Следующим звуком, который услышала Лу-Энн, было натужное тиканье старых часов, этих чудесных, замечательных часов. Закрыв за собой дверь, она бросилась к дочери, заключая ее в объятия. Как только Лиза пришла в себя и посмотрела в глаза матери, лицо Лу-Энн расплылось в улыбке.

И тут у нее на шее затянулась тугая петля. Не в силах дышать, она выронила пистолет на пол.

Лиза кричала и кричала, однако из ее рта, по-прежнему плотно залепленного изолентой, не вылетало ни звука. Девочка брыкалась, стараясь опрокинуть стул, стараясь прийти на помощь своей матери, прежде чем этот человек ее убьет.

Теперь Джексон стоял у Лу-Энн за спиной. Стоя в темноте у шкафа, он наблюдал за тем, как молодая женщина устремилась к своей дочери, не замечая его присутствия. После чего нанес удар. Концы веревки были закреплены на деревянной палке, и Джексон крутил ее, затягивая удавку все туже и туже. Лицо Лу-Энн побагровело, чувства покидали ее по мере того, как веревка все глубже впивалась в кожу шеи. Она попыталась нанести удар, но ее кулаки беспомощно летали, не задевая Джексона, и Лу-Энн лишь растрачивала остатки сил. Тогда она лягнула ногой, однако Джексон проворно увернулся и от этого удара. Женщина схватилась за веревку своими сильными руками, но она уже так глубоко погрузилась в тело, что ей не удалось просунуть под нее пальцы.

— Тик-так, Лу-Энн, — прошептал Джексон ей в ухо. — Тик-так старых часов. Подобно магниту, они притянули тебя прямо ко мне. Я нарочно держал телефон рядом с ними, чтобы ты обязательно услышала их тиканье. Я же говорил тебе, что выясняю все связанное с тем, с кем веду дело. Я побывал в твоем фургоне в добром старом Рикерсвилле и несколько раз послушал неповторимый звук этих часов. А затем увидел их на стене у тебя в спальне в ту ночь, когда впервые навестил тебя. Твоя маленькая дешевая семейная реликвия… — Он рассмеялся. — Хотел бы я увидеть твое лицо, когда ты вообразила, что перехитришь меня. У тебя было счастливое лицо, Лу-Энн? Правда?

Улыбка Джексона растянулась еще шире. Он чувствовал, что его жертва слабеет, что хваленая сила покидает ее.

— Вот так. И не забывай про свою дочь. Вот она. — Ткнув выключатель, он резким рывком развернул Лу-Энн, чтобы та увидела тянущуюся к ней Лизу. — Девочка увидит, как ты умрешь, Лу-Энн. После чего настанет ее черед. Из-за тебя я потерял члена своей семьи. Человека, которого я очень любил. Ну как, ты чувствуешь себя виновной в его смерти? — Джексон все туже и туже затягивал петлю. — Умри, Лу-Энн! Смирись с неизбежным. Закрой глаза и перестань дышать. Только и всего. Это так просто. Сделай это. Сделай это для меня. Ты же сама хочешь этого, — шептал он ей на ухо.

Глаза Лу-Энн готовы были вывалиться из орбит, лишенные кислорода легкие умирали. Ей казалось, что она глубоко под водой; женщина отдала бы все на свете ради того, чтобы сделать всего один вдох, один большой глоток воздуха. Слушая вкрадчивый голос Джексона, Лу-Энн словно вернулась на кладбище, к могильному холмику, к маленькой бронзовой табличке. Туда, куда она сейчас направлялась. «Сделай это ради своего папочки, Лу-Энн. Это же так просто! Приди в гости к своему папочке. Ты же сама хочешь этого».

Краем налившегося кровью правого глаза Лу-Энн видела, как Лиза беззвучно кричит, пытаясь добраться до нее через пропасть, которая через считаные секунды станет вечной. И в это самое мгновение откуда-то из потаенных глубин, о существовании которых Лу-Энн даже не подозревала, нахлынули невероятно могучие силы, едва не оглушившие ее. Пронзительно вскрикнув, женщина рывком выпрямилась, после чего наклонилась вперед, отрывая от земли опешившего Джексона. Крепко стиснув руками его ноги, она буквально взвалила его к себе на спину. Затем устремилась назад, работая ногами подобно прыгуну в длину, готовому оторваться в воздух, и с разбега ткнула Джексона в стоящий у стены шкаф. Острый деревянный угол вонзился ему прямо в позвоночник.

Взвыв от боли, Джексон не выпустил удавку. Но Лу-Энн уже вскинула руки и глубоко вонзила ногти в свежую рану у него на плече, полученную во время схватки в сторожке, раздирая порез. Почувствовав, что веревка ослабла, она рывком наклонилась вперед, и Джексон, перелетев через ее плечо, врезался в висящее на стене зеркало.

Шатаясь, словно пьяная, Лу-Энн вышла на середину комнаты, жадно втягивая воздух. Подняв руки к шее, сдернула веревку. После чего ее взгляд остановился на Джексоне.

Потирая ушибленную спину, тот попытался подняться на ноги, но не успел. С утробным криком Лу-Энн набросилась на него. Джексон распластался на полу, а она уселась на нем верхом, обвивая ему ноги своими ногами, лишая его возможности двигаться. Ее руки сомкнулись у него на шее, и теперь уже его лицо начало багроветь. Сила, сдавившая ему горло, в десять раз превосходила ту, с которой он боролся на крыльце сторожки. Джексон видел прямо перед собой налившиеся кровью глаза Лу-Энн, красные от лопнувших сосудов, и понимал, что ему никогда не освободиться от этого удушающего захвата. Тщетно он шарил руками по полу. Лу-Энн неумолимо продолжала душить его. У него перед глазами мелькнули какие-то образы, однако это не сопровождалось приливом сил. Тело Джексона обмякло. Глаза выкатились из орбит, шея готова была сломаться под нарастающим давлением. Наконец его пальцы нащупали осколок разбитого зеркала и схватили его. Выбросив руку вверх, он попал Лу-Энн в предплечье, прорезал ткань и вонзил осколок в тело. Лу-Энн не ослабила хватку. Джексон снова и снова резал ее, но тщетно. Женщина просто не чувствовала боли и не собиралась отпускать своего врага.