Черты лица Камиры немного разгладились.

– Вы, белые люди, все привыкли решать за других. Быть может, она захотела стать хозяйкой собственной судьбы, а не просто жить в вашем мире.

– Камира, где она? Куда ушла? Скажи мне, ради всех святых!

– Клянусь вам, мистер Чарли, я не знаю. Она сказала мне, что уходит, и я ее понимаю. Я все вижу и понимаю. Улавливаете?

Камира снова глянула на него, и Чарли лишь молча кивнул в ответ.

– Ей страшно. Ей нужно время, чтобы все обдумать.

– Но сколько времени ей понадобится? Если она вернется домой через пару месяцев, то ее состояние станет очевидным всем! Нужно что-то решать немедленно. Сейчас или никогда. Скажи мне, куда она подалась! Ты должна сказать мне! Обязана!

Камира подошла к двери черного входа и, отворив ее, вышла на улицу. Постояла там какое-то время, задрав голову к небу, словно советуясь с ним, потом снова возвратилась на кухню и сокрушенно покачала головой.

– Мистер Чарли, даже мои предки не сказали мне, куда ушла моя дочь. Верьте мне.

– Она не оставила никакой записки? Для меня.

– Да, оставила. Попросила меня отдать вам это завтра.

– Если в ней есть хоть малейший намек на то, куда она ушла, ты должна отдать мне эту записку немедленно!

– Я сделаю так, как о том попросила меня Кэт. Завтра.

Чарли знал: спорить с Камирой было бесполезно.

– Тогда я явлюсь к тебе в дом ровно в полночь.

Камира согласно кивнула головой.

– А сейчас мне нужно заняться приготовлением утки.

Еще до наступления полуночи Чарли поспешил к домику Камиры. Он уже протянул руку, чтобы осторожно постучать в дверь, но не успел прикоснуться к деревянной поверхности, как Камира сама распахнула перед ним дверь.

– Вот! – Камира подала Чарли пакет из плотной оберточной бумаги, перевязанный лентой, которую он когда-то видел в волосах Кэт. – С днем рождения. Мои поздравления! Отныне вы уже не мальчик, а взрослый мужчина. – Камира глянула на Чарли, ласково улыбаясь. – И я помогала вас растить.

– Это правда, Камира. И я очень тебе благодарен. – Чарли смотрел на пакет, который держал сейчас в своих руках. Потом снова перевел глаза на Камиру. – И ты совсем не переживаешь за свою дочь? Не волнуешься, что с ней, где она?

– Я ей доверяю, мистер Чарли. Она ведь уже тоже взрослая. А разве у меня есть иной выбор? Пожалуйста. – Камира положила свою руку на руку Чарли. – Сегодня ваш день. Вы заслужили этот праздник. Так радуйтесь… Пожалуйста. Мы с Кэт очень хотим, чтобы все было именно так.

– Я постараюсь, но ты должна знать…

Камира приложила палец к губам.

– Не надо! Ничего не говорите. Я знаю все, что вы собираетесь сказать мне. – Она слегка приподнялась на цыпочки и поцеловала Чарли в лоб. – Ты тоже мой сын. А я твоя биби. И я горжусь тобой. Галия.

Камира закрыла за собой дверь, а Чарли поплелся домой. Уселся на кровать и разорвал пакет, горя от нетерпения узнать, что там внутри. Вдруг там скрывается какая-то подсказка, малейший намек, что-то такое, что поможет ему напасть на след Кэт.

Чарли развернул несколько слоев плотной бумаги, в которую был упакован подарок. Небольшая картинка в деревянной резной рамочке из плавника. Тонкие линии резьбы закручивались в цветки роз. Чарли поднес рисунок ближе к свету. Кэт изобразила их обоих в розарии. Его более светлая голова склонилась к ее более темной головке. Пальцы их рук тесно переплетены, даже трудно понять, где его пальцы, а где – пальцы Кэт.

Чарли закрыл глаза, не выпуская картинку из рук. Он долго сидел так, пока не начало светать. Утро его совершеннолетия. Двадцать один год тому назад он издал свой первый крик. Наконец Чарли сморил сон, и он уснул.

Оглядываясь в прошлое, Чарли с трудом вспоминал все подробности своего дня рождения. Множество лиц мелькало перед глазами, подарки, шампанское лилось рекой. Шампанское он пил, не задумываясь, чтобы хоть как-то унять свою душевную боль. Помнится, он что-то делал, что-то говорил… Словом, вел себя как должно, как вполне нормальный человек, хотя душа его горела огнем и все мысли были только о Кэт.

После ужина гости направились на танцевальный вечер в отель «Робак-Бей». Чарли несколько раз танцевал с Элизой Форсайт. Она была безупречной партнершей, все время смеялась, демонстрируя милые ямочки на щеках, смеялась каждой его шутке, каждому его слову, даже если в них вообще не было ничего смешного. Она доверительно призналась ему, что происходит не из каких-то там «простых», а из «благородных» и получила самое настоящее аристократическое воспитание. Судя по ее манерам, так оно и было. Невозможно было не заметить очевидного. Элиза была просто обворожительна в своем вечернем платье небесно-голубого цвета, как нельзя лучше гармонировавшем с ее белокурыми волосами и нежным цветом лица. Когда наступил самый торжественный момент задувания свечей на помпезном трехъярусном торте, Чарли с блеском проделал всю операцию под громовые аплодисменты гостей. Он мельком глянул на мать: лицо ее в этот момент светилось нескрываемой гордостью. Он выслушал ее взволнованную речь, опустив глаза в пол. Ему было неловко, его душило отчаяние. Гости трижды прокричали хором здравицу имениннику, и все дружно подняли бокалы в его честь.

Наконец все было кончено, и Чарли оказался в своей спальне. Один. Перед этим он прочувствованно поблагодарил мать за роскошный вечер, устроенный в его честь, и за не менее роскошный подарок – какие-то дорогущие швейцарские часы. Еще никогда в своей жизни Чарли не испытывал большей радости от осознания того, что этот долгий, мучительный день наконец-то подошел к концу. На следующее утро, ровно в девять, он уже должен быть в своей конторе. И отныне так будет каждый день, до самой его смерти.

– Как я смогу вынести все это без тебя? – пробормотал Чарли едва слышно и, упав на подушку, тотчас же отключился. Уснул, сжимая ленту Кэт в своей руке.

– Я приняла решение, – объявила Китти на следующее утро за завтраком. – Через месяц я отправляюсь в Европу.

– По работе?

– Нет. Работа отныне – это твоя обязанность. Хочу навестить своих родных в Эдинбурге. В последний раз я была у них пять лет тому назад, да и то всего лишь короткое время. Зато сейчас намереваюсь прогостить у своих несколько месяцев. За минувшие годы у меня там появились новые племянницы и племянники, которых я даже еще не видела. К тому же мне кажется, что тебе нужно дать полную свободу, чтобы ты вполне освоился со своими новыми обязанностями. И чтобы все вокруг поняли: отныне ты – глава нашей империи.