Карл вздохнул:

– Ладно, забудь. Я не у того спросил.

– В каком смысле?

– Без обид, но ты глич. Ты по психологическому профилю склонен к аутичности. А мы говорим о вещах, имеющих отношение к чувствам.

– Мой эмоциональный диапазон был перенастроен и расширен психохимическими методами.

– Да, н-джинном. Извини, Мэтью, я сам не знаю, зачем спорю с тобой на эту тему. Ты куда нормальнее меня.

– Оставим на время в стороне вопрос о том, что именно ты подразумеваешь под нормальностью. Почему ты считаешь, что получил бы от нормального человека более релевантный ответ? Нормальные люди обладают каким-то особым даром в области выявления сложных этических истин?

Карл обдумал сказанное.

– Я не замечал ничего подобного, – признал он уныло. – Нет.

– Тогда мое восприятие порядка вещей после доклада Джейкобсена, вероятно, не более и не менее соответствует действительности, чем восприятие любого разумного человека.

– Да, но у меня есть одно большое и толстое замечание, – усмехнулся Карл. Поддеть инфоястреба с его сверхсбалансированным типом мышления было удовольствием редким, а потому особо ценным. – Все это не имеет отношения к людям и их разумности. Доклад Джейкобсена и его последствия не являются разумным подходом к генетическому лицензированию, просто кучка разумных людей попыталась заключить сделку с остальным неразумным человечеством, с болтливым большинством. С фанатиками, свихнувшимися на почве религии, со сторонниками чистоты расы, со всеми этими кликушами, провозглашающими конец человеческой цивилизации. – Мгновение он невидящим взглядом смотрел в угол гостиничного номера. – Ты же, наверно, помнишь, как обстояли дела в восемьдесят девятом и девяностом? Эти бесконечные демонстрации? Сарказм и злобу по всем каналам? Оголтелые толпы у военных баз, которые сносили ограждения?

– Да. Я помню. Но это меня не беспокоило.

Карл пожал плечами:

– Ну, вас они боялись не так, как нас.

– К тому же доклад Джейкобсена все же не является капитуляцией перед силами, которые ты сейчас описал. В нем содержится критика иррациональных реакций и упрощенного мышления.

– Да. Но посмотри, к чему все это привело.

Мэтью ничего не ответил. Карл увидел вдруг перед собой волчью усмешку Стефана Невана и потер глаза, чтобы она исчезла:

– Ладно, Мэт, спасибо…

– Мэтью.

– Извини. Мэтью. Спасибо, что пробил Нортона. Скоро позвоню.

Он нажал отбой, швырнул трубку на кровать и быстро натянул на себя самую чистую (или хотя бы меньше всего перепачканную кровью) одежду из своего скудного гардероба. Наконец-то выбрался из номера, задержался на мгновение у дверей Севджи Эртекин, издал невнятный сердитый звук и прошел мимо. Десять невозможно долгих секунд подождал лифт, потом рванул дверь на лестницу и поспешил вниз, перескакивая через две ступеньки. Быстро пересек вестибюль и вышел на улицу. Прошел один квартал пешком, чтобы прочувствовать вечер, и махнул рукой, останавливая роботакси.

Там было темновато и уютно, из дорогого псевдокожаного нутра машины наружу смотрели узкие оконца. В сумраке передней панели пробудился к жизни вандалостойкий экран, явив идеализированный женский образ в качестве водительского и-фейса. Стандартная прелестница Штатов Кольца, классическая смесь азиатской и латиноамериканской красоты. Подколотые темные, слегка волнистые волосы, элегантный жакет с воротником-стойкой. В чертах и позе было что-то от Кармен Рен, но весь образ носил печать механистического, нечеловеческого совершенства. А голос, конечно, был содран с Айши Бадави:

– Добрый вечер, сэр. «Автомобили Кэбл» к вашим услугам. Куда вы желаете отправиться сегодня вечером?

Он поколебался. Сазерленд бы этого не одобрил.

Сазерленд на Марсе, чтоб его.

– Отвезите куда-нибудь, где можно подраться, – сказал он.

Невнимательный и подавленный расстройством биоритмов, долгим сном и вчерашней дракой, он не заметил ни фигуры на углу, наблюдавшей, как он оставил отель, ни неприметного автомобиля-«капли», который покинул парковочное место на противоположной стороне улицы и нырнул в поток транспорта, следуя за его такси.

Неделя Доджи Кванта не задалась с самого начала, и сегодняшний день обещал быть таким же дерьмовым. Он уже продул три игры Вальдесу и, чтобы отвлечься от этого, расхаживал вокруг стола, меняя углы и злобно лупя по шарам. Такая техника – если это вообще можно назвать техникой, раздраженно думал он, – приводила, в основном, к тому, что шары с грохотом отлетали к бортам и рикошетили, редко попадая в лузу. Он знал, что проигрывает именно потому, что злится, но успокоиться не мог. Вокруг происходило слишком много всякого дерьма помимо этого.

Партия товара Вундавари не прошла таможню в Джакарте; сама Вундавари была задержана по сфабрикованному обвинению и сидела в индонезийской тюрьме, дожидаясь, пока гнусный адвокат из некой сиэтлской правозащитной конторы сможет выйти на связь и вытащить ее оттуда. Деньги пропали. «Забудьте о них, – холодно посоветовал адвокат, позвонив из Сиэтла, – если вы и выцарапаете у парней из Морского транзита компенсацию, она все равно уйдет на мой гонорар». Доджи мог бы послать его куда подальше, но Вундавари не выдержит долго в заключении, и оба они, и адвокат, и он сам, это знали. Она была балованной неженкой, эдакое типичное дитя богатенького семейства из Куала-Лумпура, тепличная дочь Вольной Гавани. Она заплатит столько, сколько потребует этот говнюк из Сиэтла.

Дела на улице обстояли не лучше. Там прочно расселись своими большими задницами козлы из ШТК-Без со станции Алькатрас, вникая в такие мелочи, до которых этим ребятам обычно нет никакого дела. Он пока не мог выяснить, почему. Вроде бы весь шухер поднялся из-за какой-то херни, случившейся прошлой ночью на плавучей платформе, но никто из его немногочисленных платных осведомителей не занимал в службе безопасности достаточно высокого поста, чтобы знать подробности. И, что еще важнее, они до усрачки боялись копов из Алькатраса и поэтому не рисковали подобраться поближе. В итоге Квант даже пернуть не смел к северу от Селби и к западу от Бульвара, дела встали, и аж на территории Хантер-пойнт стало слишком жарко. К тому же граница уже несколько долбаных месяцев была на замке, и пацаны из дружественных группировок приводили ему только случайных попрыгунчиков, среди которых преобладали высоконравственные белые цыпочки из Дакоты, которых фиг заставишь работать. Даже если и заставишь, они все равно на хер никому не нужны.

Мама по-прежнему кашляет. И по-прежнему не принимает свои сраные таблетки.

Сейчас Вальдес изготовился воспользоваться тем, что Доджи опять облажался, ударив слишком быстро и слишком сильно, – и вот два пятнистых шара ловко загнаны в лузы, потом – дуплет восьмым шаром в боковую, а это один из любимых дешевых финтов Вальдеса, он при желании с закрытыми глазами его сделает. Еще пятьдесят баксов. Он…