– Иди давай, – сказал он ровно, – путь свободен. И хорошо бы ты Эльвиру тоже прихватил.

Он смотрел, как друг Доджи Кванта выпускает кий, одновременно делая неуверенный шаг вперед, все еще не понимая, что здесь творится. Взгляд бритоголового метался от Карла к новому действующему лицу и обратно. Полная неспособность осознать происходящее отпечаталась на его лице, как след ботинка. Он опустился на одно колено перед шлюхой, выходной которой сложился так неудачно, и попытался поднять ее. Шлюха раскачивалась из стороны в сторону и рыдала, отказываясь вставать и вцепившись в неподвижное тело Доджи, длинные кудри падали на его застывшее лицо с широко раскрытыми глазами. Она плакала и причитала на какой-то непонятной Карлу уличной смеси китайского и испанского.

Наслаждаемся делом наших рук, точно?

Найдется ли женщина, мимолетно подумалось ему, хоть одна женщина, которая станет вот так оплакивать его, когда пробьет его час?

– Мы не можем торчать тут всю ночь, – прозвучало сзади.

Карл медленно обернулся: страх схлопотать пулю поднял дыбом волосы на затылке. Пора было посмотреть, что за херня творится за спиной.

Ага, можно подумать, ты этого не знаешь.

В дверях стоял высокий человек.

С ним было двое тоже не низких ребят, но именно он притягивал к себе внимание, будто цветное пятно на фоне тусклого ландшафта. Обостренные мешем чувства Карла приметили тяжелый серебристый револьвер в поднятой руке, обтянутой черной перчаткой, причудливый, какой-то прямо-таки антикварный револьвер, но дело было не в нем. И не в лоснящихся, зализанных назад темных волосах или еле заметном блеске кожи усталого, изначально белого, но загорелого лица – верный признак того, что человек нанес на себя скрывающий следы гель: наемные убийцы мажутся им, чтобы не оставлять на месте преступления генетический материал. Карл увидел все это и сосредоточился на главном.

На позе незнакомца, на том, как он стоял, как осматривал бар, который словно был создан исключительно для его удобства. На том, как сидела темная одежда, которую будто бурей потрепало, но обладателю при этом нет никакого дела, что на нем надето. На чем-то смутно знакомом, что читалось в его загорелом лице, точно он уже встречался на пути Карла прежде и что-то тогда для него значил.

Тринадцатый.

Это должен быть тринадцатый. Паранойя подтвердилась. В игру с ответным ходом вступала команда Меррина. Ничего не кончилось.

Игрок в бильярд наконец-то преуспел в своих отчаянных попытках поднять с пола Эльвиру и повел ее мимо Карла, обнимая рукой за трясущиеся плечи. На его лице по-прежнему читалась смесь потрясения и непонимания. Карл кивнул ему, мол, проходи, а потом медленно повернулся посмотреть, как он наполовину тащит Эльвиру к выходу. Вновь прибывшие отодвинулись, чтобы дать дорогу этой парочке, а потом один из них закрыл дверь. За все это время серебристый револьвер ни разу не отклонился от цели.

Карл сардонически улыбнулся его обладателю и сделал несколько непринужденных шагов вперед. Человек с револьвером смотрел, как он приближается, но не шевельнулся и ничем не выразил недовольства. Карл выдохнул. Кажется, прямо сейчас его не пристрелят.

Но время приближается.

Ярко полыхнул страх, Карл подавил его, отложил на потом. Меш пульсировал все сильнее, намерение крушить и убивать тоже никуда не делось.

Поднажми, посмотри, сколько еще удастся пройти.

Он подошел почти на расстояние вытянутой руки.

Высокий мужчина позволил ему это, даже поощрял мягкой улыбкой – так снисходительный взрослый наблюдает порой за дерзкими выходками вверенного его попечению ребенка. Он подпустил Карла так близко, что тот засомневался в своей первоначальной оценке ситуации и неожиданно перестал понимать, как себя вести. Но потом, когда до дула револьвера оставалась всего пара метров, улыбка высокого мужчины изменилась, хоть и не исчезла совсем, но стала жесткой и осторожной.

– Стоять, – сказал он негромко. – Я не настолько беззаботный.

Карл кивнул:

– Ты не выглядишь беззаботным. Я тебя где-то видел?

– Не знаю. Думаешь, мы пересекались?

– Как тебя зовут?

– Можешь звать меня Онбекенд.

– Марсалис.

– Да, я знаю. – Высокий мужчина кивнул в сторону ближайшего столика: – Присядь, поговорим немного.

«Вот как». Холодные мурашки побежали от шеи вниз, к мышцам рук.

– Сам присядь, мне и тут хорошо.

Высокий взвел курок:

– Садись, или я тебя убью.

Карл посмотрел ему в глаза и не увидел в них даже намека на насмешку. Похоже, это так или иначе придется сделать. Этот парень готов положить его прямо здесь и сейчас. Карл пожал плечами, подошел к столику и опустился в одно из опустевших кресел, которое еще хранило тепло чьего-то тела, сидевшего тут перед ним. Откинулся на спинку, расставил ноги по краям стола так широко, как только смог. Онбекенд перевел взгляд на одного из мужчин, которые казались его тенями, кивнул на дверь, и тот быстро выскользнул на улицу.

Второй, что остался в баре, замер, скрестив руки на груди и устремив на Карла холодный взгляд. Онбекенд посмотрел и на него, удостоверившись, что все в порядке, тоже подошел к столику и уселся напротив Карла.

– Ты же тот парень, который выиграл в лотерею? – спросил он.

Карл вздохнул. Это не было полной неправдой:

– Да, это я.

– И ты проснулся на полпути к Земле.

– Ага. Тебе автограф нужен?

Онбекенд чуть улыбнулся:

– Мне просто любопытно, каково это – болтаться столько времени в космосе и ждать.

– Полный восторг. Ты должен как-нибудь попробовать.

Реакция Онбекенда мало отличалась от реакции камня. Ощущение чего-то знакомого росло и становилось более определенным. Карл был уверен, что уже где-то видел это лицо, ну или очень-очень похожее.

– Ты чувствовал себя брошенным? Как будто тебе снова четырнадцать…

Четырнадцать?

Карл усмехнулся. У него появилось преимущество, пусть совсем крошечное, но адреналин уже гулял по венам. Старательно изображая непринужденность, он вскинул голову.

– Так ты «Страж закона»? Последний набор поджарившихся южных цыпляток из Американской крепости, наконец, слетается на родной насест.

Только сейчас в глазах Онбекенда промелькнул хоть какой-то намек на выражение. Он на миг утратил спокойствие, поддался прорвавшейся злости. Карл утвердился в своих догадках.

– Думаешь, ты меня знаешь? Ни хера ты не знаешь, дорогой друг.

– Ни хера я тебе не друг, – ровно отозвался Карл. – Ничего не поделаешь, все мы совершаем такие ошибки. Что конкретно ты от меня хочешь?