Ролан возвратился обратно; он велел кондуктору надеть сапоги, брошенные на дороге мнимым возницей, сесть на лошадь и довезти почтовую карету до следующей станции, то есть до Бельвиля. Старшему сержанту и четырем егерям, умевшим писать, он приказал сопровождать кондуктора, чтобы вместе с ним составить протокол.

Ролан строго запретил упоминать в нем свое имя: грабители дилижансов ничего не должны знать о его тайных замыслах.

Остальным солдатам поручалось перевезти тело командира бригады в Макон и, в свою очередь, составить дополнение к протоколу кондуктора; там тоже не должно быть ни слова о Ролане.

Отдав эти приказания, молодой человек велел спешиться одному из конных егерей, чья лошадь показалась ему самой резвой, перезарядил пистолеты и спрятал их в седельную кобуру на место пистолетов егеря. Затем, заверив солдат и кондуктора, что, если они сохранят все в тайне, он очень скоро отомстит разбойникам, Ролан вскочил на коня и умчался галопом в том же направлении, куда ходил на разведку.

Подъехав к берегу, где банда разделилась на две группы, он заколебался, в какую сторону двинуться.

Он выбрал путь вниз по Соне, по направлению к Бель-вилю. У него были веские причины принять это решение, хотя ему, вероятно, пришлось бы проделать два или три лишних льё.

Прежде всего до Бельвиля было ближе, чем до Макона.

К тому же он недавно провел в Маконе целые сутки, и его могли там узнать, между тем как в Бельвиле, проезжая на почтовых, он задерживался лишь на то время, пока перепрягали лошадей.

Все события, о которых мы рассказали, заняли не больше часа. На колокольне в Туасе пробило восемь часов вечера, когда Ролан пустился в погоню за беглецами.

Дорога была вся истоптана; на снегу виднелись следы копыт пяти или шести лошадей; одна из них бежала иноходью.

Ролан переправился через два или три ручья, пересекавшие равнину в окрестностях Бельвиля.

Шагов за сто до города он остановился; здесь группа всадников снова разделилась: двое из шести свернули направо, в сторону от Соны, четверо взяли налево, держа путь на Бельвиль.

У первых городских домов всадники опять разъехались: трое поскакали в объезд города, а один пустил коня по улице.

Ролан решил направиться по его следу; он не сомневался, что не упустит и остальных.

Тот, кто ехал по улице, сделал остановку у красивого домика со двором и садом, под номером 67. Он позвонил у ворот, и кто-то открыл ему. Через решетку сада видны были следы человека, отворившего ворота, а рядом следы копыт лошади, которую вели на конюшню.

Было ясно, что один из Соратников Иегу остановился в этом доме.

Ролан имел полную возможность обратиться к мэру, предъявить свои полномочия и с помощью полиции тут же арестовать бандита.

Но его цель состояла вовсе не в этом. Ему было мало арестовать одного человека, он решил во что бы то ни стало захватить всю банду разом.

Он запомнил дом под номером 67 и продолжал свой путь.

Проехав через весь город и еще шагов сто, он не обнаружил никаких следов.

Ролан уже собирался вернуться, но подумал, что верховые, вероятно, съедутся у предмостных укреплений.

И действительно, перед мостом он увидел следы копыт трех коней, несомненно тех же самых, поскольку один из них был иноходцем.

Ролан пустил лошадь в галоп по следам своих врагов. Перед Монсо они приняли такие же меры предосторожности: все трое обогнули поселок стороной; но Ролан был слишком опытным следопытом, чтобы это сбило его с толку. Он продолжал свой путь и на другом конце Монсо вновь обнаружил следы беглецов.

Не доехав до Шатийона, один из бандитов свернул в сторону и направился к небольшому замку на холме, неподалеку от дороги из Шатийона на Треву. Остальные всадники, видимо считая, что достаточно запутали следы и могут не опасаться погони, преспокойно проследовали по улицам Шатийона и свернули на дорогу в Невиль.

Маршрут, избранный беглецами, чрезвычайно обрадовал Ролана. Они, несомненно, держали путь на Бурк, иначе отправились бы по дороге на Марлиё.

А ведь именно в Бурке и решил обосноваться Ролан; оттуда, как из центра, он мог руководить боевыми действиями. Бурк был его родным городом, и по воспоминаниям детства он знал каждый кустик, каждую лачугу, каждую пещеру в его окрестностях.

Достигнув Невиля, беглецы вновь объехали поселок кружным путем.

Ролана не обеспокоила эта уловка, уже знакомая и разгаданная; однако при выезде из Невиля он обнаружил следы только одной лошади.

Сомнений не было: здесь проехал иноходец.

Уверенный, что не собьется со следа, Ролан ненадолго повернул обратно.

Двое друзей расстались на распутье: один направился к Вона, второй, как мы уже говорили, обогнул поселок и вернулся на дорогу в Бурк. Именно за ним-то и надо было гнаться; к тому же следы иноходца облегчали задачу преследователя: их нельзя было спутать ни с какими другими.

Кроме того, незнакомец направился в Бурк, а между Невилем и Бурком находился лишь один поселок — Сен-Дени.

Наконец, было маловероятно, что последний из беглецов не сделает остановки в Бурке.

Ролан сбросился в погоню с тем большим азартом, что явно приближался к цели. И действительно, всадник не стал объезжать Бурка, а смело углубился в город.

Здесь, как показалось Ролану, незнакомец остановился в нерешительности, не зная, куда ехать, если только это не был хитрый маневр с целью запутать следы.

Но минут через десять, изучив все круги и повороты, Ролан окончательно убедился: то была не хитрость, а неуверенность.

Судя по следам, из боковой улицы вышел какой-то человек: всадник и пешеход, видимо, о чем-то поговорили, а затем пешеход вызвался указать дорогу. После этого следы сапог проводника отпечатались уже рядом со следами лошадиных копыт. Те и другие вели к постоялому двору «Доброе согласие».

Ролан припомнил, что именно на этот постоялый двор привели раненую лошадь после нападения на почтовую карету в Кароньерах.

Очевидно, хозяин был в сговоре с Соратниками Иегу.

По всей вероятности, постоялец останется в «Добром согласии» до завтрашнего вечера. Судя по своей собственной усталости, Ролан догадывался, что путнику необходимо отдохнуть.

Стараясь не утомлять своего коня и внимательно изучая следы на дорогах, Ролан потратил целых шесть часов, чтобы проехать двенадцать льё.

На колокольне церкви Богоматери пробило три часа.

Как следовало теперь поступить Ролану? Заночевать в какой-нибудь городской гостинице? Немыслимо: его слишком хорошо знали в Бурке. Вдобавок его лошадь, покрытая чепраком егеря, могла возбудить подозрения.