Гончая пошла рядом с ним. Сзади безостановочно катилась гигантская повозка. Паран ощупал ошейник, пытаясь найти сочленение, но так и не нашел: ошейник и ушко были сделаны из цельного куска металла. Капитан почти ничего не смыслил в кузнечном деле и решил, что ушко можно как-нибудь отломить. Нет. Металл был прочным и гладким, без единой царапины.

Паран стал ощупывать цепь. Другая гончая внимательно следила за каждым его движением. Он прикинул расстояние: от ошейника до повозки было семьдесят локтей. Паран трогал каждое звено, пытаясь найти в нем хоть какую-то слабину. Может, одно из них окажется тоньше других. Или теплее. Напрасно. Все звенья были одинаково прочными и одинаково холодными. Паран пошел рядом с повозкой, приглядываясь к ее колесам. Ближайшее к нему колесо было не менее локтя толщиной, испещренное бороздами и выбоинами. Борта повозки тянулись вверх на добрых двадцать футов. Между их посеревших досок темнели широкие щели. Словно почуяв Парана, оттуда высунулись скрюченные костлявые пальцы и судорожно заскребли по дереву.

Капитан принялся разглядывать основание повозки. Его бревна были густо просмоленными и потому блестели даже в сумраке. Сюда сходились бесчисленные скобы, к которым крепились цепи. Но так лишь казалось; присмотревшись, Паран понял, что цепи входят в бревна, тянутся под основанием и затем выходят с другой стороны. Глотнув холодного, смрадного воздуха, он пырнул под основание повозки.

Он оказался под толстыми балками днища, с которых дождем капала влага. Его догадка подтвердилась: цепи и в самом деле тянулись под днищем и уходили на другую сторону. Здесь и металл цепей, и воздух были одинаково холодными. Капли превратились в льдинки. Паран находился под самой серединой днища. У него окоченело все тело.

Останавливаться было нельзя. Паран, спотыкаясь, брел под днищем. Что теперь? Даже если бы он и сумел сломать цепь, как узнать, какой именно скованы гончие? Что же до остальных узников… Аномандер Рейк был жесток, но справедлив. Цепи удерживали не невинных жертв, а тех, кто в мгновение ока превратил бы мир живущих в бездну хаоса. И узник, страдающий от воя гончих, тоже когда-то был жестоким тираном, погубившим немало своих соплеменников.

Паран вынул из ножен меч. Оружие затрепетало в его руке. Невзирая на весь ужас своего положения, капитан улыбнулся.

— Опонны! Дорогие близнецы! Я призываю вас на помощь!

Воздух задрожал. Паран споткнулся о чье-то тело, ответившее ему изощренным проклятием. Рука коснулась парчовых одежд. Капитан помог богу встать.

— Но почему ты? — спросил он, забыв о всяком почтении. — Я думал, что явится твоя сестра.

— Что за безумие ты придумал, смертный? — накинулся на него Шут. — Зазвать меня сюда! В мир Властительницы Тьмы! Думаю, тебе известно, что Драгнипур способен убивать богов?

Паран схватил его за плечи и начал трясти. Объятый звериной яростью, он тряс… бога. Издали слышался вой гончих. Капитану отчаянно хотелось влить туда и свой голос.

Шут дрожащими руками вцепился в Парана.

— Что… что ты делаешь?

Паран вдруг увидел, что две цепи над головой провисли.

— Они идут сюда, Шут.

Повозка качнулась и подпрыгнула. Сверху хлынул поток льдинок.

— Гончие почуяли твой запах, — сказал богу Паран.

Опонн закричал, пытаясь дотянуться до лица капитана, однако Паран держал его крепко.

— Удача не тянет, — произнес капитан, сплевывая кровавую слюну. — Настоящая удача… толкает к спасению.

Повозка вновь подскочила. Новые раскаты грома сотрясли сумрачный мир. Парана наполняла дикая, безудержная сила. Перепуганный бог казался ему нашкодившим мальчишкой, с которым он легко мог справиться.

— Что ты хочешь? — взмолился опонн. — Я все сделаю, только скажи! Все, что в моих силах.

— Сломай цепи, которыми скованы гончие.

— Этого я не могу.

Послышался треск, словно где-то расщепило балку.

— Придумай что-нибудь, иначе гончие тебя растерзают.

— Я… я не уверен.

— В чем ты не уверен? — сердито спросил Паран.

Кивком головы Шут указал на сгусток тьмы.

— Цепи удерживаются Путем Тьмы. Это Куральд Гален, Путь Древних. Если гончие туда войдут… Я не знаю наверняка, но там их цепи могут исчезнуть.

— А как гончие проникнут внутрь этого Пути?

— Тоже не знаю. Но может статься, они попадут из одного кошмара в другой.

— Хуже, чем здесь, им уже не будет, Шут. Я тебя спросил, как им проникнуть внутрь Пути?

— Нужна приманка.

— Что?

Опонн улыбнулся дрожащими губами.

— Ты сказал, гончие приближаются. Но, Паран, ты не должен отдавать меня на растерзание. Я согласен быть приманкой. Держи меня около портала. Только умоляю: в последнее мгновение…

— Я должен буду тебя отпустить.

Бог кивнул.

— Согласен.

Гончие опять ударили в основание повозки. На этот раз они вломились внутрь. Удерживая бога, Паран повернулся им навстречу. Бог жалобно кричал.

Гончие прыгнули.

Паран отпустил опонна и распластался на земле. Массивные тела гончих пролетели над ним. Бог исчез. Гончие влетели в портал и тоже пропали из виду.

Паран вскочил на ноги. Окружающая тьма больше не дышала ледяным холодом. В лицо капитану дул теплый, влажный ветер.

Он открыл глаза и увидел, что стоит на четвереньках возле кровавого пятна, оставшегося от убитой гончей. Пятно было густо облеплено жужжащими мухами. У Парана нещадно болела голова. Труп второй гончей тоже исчез. Что же он сделал? И зачем? Почему он не потребовал у опонна вернуть Дырявый Парус и Тука-младшего?.. Следом явилась другая мысль: едва ли капризный бог сумел бы вернуть душу, уже прошедшую через ворота Клобука. А гончие? Их он освободил? Паран вздохнул: этого, скорее всего, он никогда не узнает.

Паран медленно двинулся к лошадям. Пусть на время, но он не был ничьим орудием. Он был свободен, а все, что делал, делал по собственному выбору.

Капитан обвел глазами равнину. Где-то к югу отсюда лежал Даруджистан.

— Даруджистан и адъюнктесса ждут меня, — сказал он себе. — Закончи то, что ты начал, Паран. Закончи раз и навсегда.

— Какая досада, — повторял Колль, пока Крокус, как умел, перевязывал ему рану. — А она умеет сражаться. Знала, куда ударить. Вне сомнения, эта особа прошла неплохую выучку. Судя по одежде, наемница. Жаль только, мозгов не хватает. Знавал я таких: сначала лезут в драку, а потом начинают выяснять, что к чему. Естественно, если в живых остаются.

Крокус взглянул на Муриллио и Крюппа. Оба по-прежнему не подавали признаков жизни.

— Я до сих пор не понимаю, зачем она напала на нас? И почему тогда не убила меня?