Миллер поехал по Шестой улице, потом свернул на Эф-стрит. Остаток пути он прошел пешком, обогнув Национальный музей архитектуры. У них в участке хранился список всех судей, которые работали здесь, с указанием точных адресов. Миллеру доводилось пару раз общаться с судьей Торном по текущим рабочим вопросам. Торн был в курсе недавнего расследования, которое вел внутренний отдел в отношении Миллера. Кроме этого, Торн слышал о Миллере в связи с расследованием дела Ленточного Убийцы. Торн получал копии всех их отчетов.

Миллер гадал, кем был Торн — союзником или противником. Это можно было выяснить, только поговорив с ним.

Миллер вошел в административный корпус и на вопрос о цели визита сказал, что пришел по поводу просроченного ордера. Он подождал, пока с судьей связались по пейджеру. Наконец администратор сообщила, что судья у себя, но встретиться с Миллером не может. Не желает ли он записаться на прием в другой день?

— Поинтересуйтесь у судьи, не может ли он ответить на пару вопросов по поводу «Объединенного траста», — попросил Миллер.

Администратор понимающе улыбнулась.

— Он действительно очень занят, — сказала она.

— Я знаю, — ответил Миллер. — Я все понимаю, но вы все-таки спросите…

Администратор снова набрала офис судьи Торна, поговорила с его помощником и подождала, пока тот говорил с судьей. Потом нахмурилась, кивнула и сказала:

— Хорошо, я передам. — Она посмотрела на Миллера уже без улыбки. — Вы должны подождать здесь, — сказала она. — За вами спустятся.

Миллер с таким волнением ждал встречи с судьей, что у него даже холодный пот выступил на затылке.

Ждать пришлось недолго. Появился какой-то мужчина средних лет, одетый в дорогой черный костюм, белую рубашку с темно-синим галстуком в белую точку. Они все выглядели одинаково, эти мужчины, так чтобы их легко можно было забыть. Когда он попросил Миллера сдать оружие, сказав, что оно будет ждать его возвращения в безопасном месте, и повел к выходу из здания, даже не представившись и не объяснив, как у судьи Торна внезапно образовалась свободная минутка, Миллер начал беспокоиться еще больше.

— У судьи Торна немного времени, — сказал этот человек, пока они шли к зданию в конце улицы. Подойдя к входу, мужчина набрал код на панели безопасности. Что-то зажужжало, и дверь открылась. Миллер последовал за мужчиной внутрь.

Внутри пахло библиотекой. Миллер вспомнил о библиотеке Карнеги, о книгах, которые вернула Кэтрин Шеридан. Он вспомнил о том дне, когда они с Росом ездили туда, чтобы расспросить Джулию Гибб, о маленькой записке, которую она написала для них в надежде помочь. Кто бы мог тогда подумать, куда его заведет это дело! Спустя девять дней после убийства он попал сюда, в частный кабинет судьи Уолтера Торна, уважаемого и очень умного человека, человека, которому прочили место в Верховном суде, а то и в сенате.

Миллера попросили немного подождать у стойки администратора. Прошло меньше минуты, и его проводили в роскошный офис с высоким потолком, правую стену которого занимали полки с книгами. Слева находились стеклянные двери. Ему сказали, что судья Торн скоро присоединится к нему.

Миллер слегка отодвинул штору, чтобы выглянуть во двор. Стеклянные двери выходили на аккуратный, ухоженный двор, обнесенный высокой стеной. В центре двора стояла небольшая мраморная урна, по бокам которой расположились скамейки из кованого металла.

Миллер услышал, как у него за спиной тихо закрылась дверь, повернулся и увидел улыбающегося судью Торна.

— Когда тепло, я сижу там, — сказал он. — И там же располагаюсь, когда не хочу, чтобы меня подслушали. Впрочем, думаю, что если бы разговор захотели послушать, то смогли бы сделать это где угодно.

На вид судье было немного за шестьдесят. Он был среднего роста, но властность и харизма, сквозившие в каждом движении, создавали впечатление намного более высокого человека. И очень важного.

— Вам повезло, что вы до сих пор живы, — были первые слова судьи Торна.

Миллер нахмурился.

— Не будьте наивны, детектив Миллер. Только не говорите, будто не поняли, что на месте того офицера должны были быть вы.

— Что?!

От неожиданности Миллер едва устоял на ногах. Он даже сделал шаг назад.

— Я думал, вы лучше понимаете, что происходит, — заметил Торн. Он улыбнулся и указал на стул у окна. — Пожалуйста, — сказал он, — садитесь. Позвольте, я налью вам бренди.

Миллер протестующе поднял руку.

— Что? Никакого бренди? Но вы же не при исполнении, детектив. Насколько я знаю, вас освободили от ведения этого дела. Теперь вы вольны проводить свободное время как вам заблагорассудится.

— ФБР забрало у нас это дело.

Торн улыбнулся.

— Дело забрал у вас Джеймс Килларни. ФБР и Джеймс Килларни не всегда значат одно и то же.

Миллер открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал. Он не понимал, к чему клонит Торн. Он подумал о фотографии в кармане, но решил не выкладывать этот козырь, пока не поймет, что за игра здесь ведется.

Торн оглядел графины и повернулся к нему, держа в каждой руке по бокалу.

— Это лучше, чем бренди, — сказал он. — Это арманьяк урожая двадцать девятого года. Очень хороший, правда.

Миллер выпил залпом и ощутил приятное тепло, расходящееся по телу.

Торн удивленно приподнял брови.

— Детектив Миллер, так арманьяк урожая двадцать девятого года не пьют.

Миллер не мог смотреть на судью. Он опустил взгляд на свои руки и заметил, что они дрожат.

— Вы подошли к разгадке намного ближе, чем хотелось бы, — тихо сказал Торн. — Мне сообщили, что вы хотели обсудить какой-то ордер. Потом мне говорят, что вы пришли по поводу «Объединенного траста». — Судья многозначительно посмотрел на него. — Это чужая территория, где вы мало что смыслите, детектив Миллер. Мой вам совет — уходите из моего офиса, поезжайте домой и выспитесь. Через пару дней возвращайтесь к работе и забудьте о том, что вы слышали имена Джона Роби и Кэтрин Шеридан или кого-либо еще, связанного или не связанного с этим.

— С этим… — начал Миллер.

— Мы называем это священным чудовищем.

Торн благожелательно улыбнулся, словно понимая, что сейчас чувствует Миллер.

Глаза Миллера расширились. Он уже слышал это выражение от Джона Роби.

— Monstre sacré, — сказал Торн по-французски. Он широко улыбнулся, словно понимая иронию ситуации, и добавил: — Я бы предложил вам еще арманьяка, но он очень дорог, а вы не можете оценить его по достоинству.

Миллер поставил пустой бокал на стол.

— Я не понимаю, что здесь происходит.

— Я не уверен, что вы когда-нибудь это поймете, — ответил Торн. — Дело в том, что в этой истории столько разных граней, столько различных точек зрения на то, как это произошло, что у меня возникают сомнения в том, что кто-то обладает полной информацией. За исключением, возможно, Джона Роби. Возможно, из всех нас Джон Роби знает больше всего.