Тут мы распростились с провожатыми из Анкори, с новообращенными баганда, наградив и короля Антари, и каждого из приятелей такими дарами, которые вызвали с их стороны выражение живейшей благодарности.

В этом месте Александра-Нил имеет до 125 м ширины, средняя глубина его равняется 3 м, сила течения по середине русла – 6 километров в час.

После пигмеев самый интересный народ в Центральной Африке – вахума.

Вахума составляют полнейшую противоположность пигмеям. Пигмеи – карлики, кочующее племя, вполне приспособленное к жизни в лесу; вахума – высокого роста, красиво сложенные люди, с чертами лица почти европейского типа, с незапамятных времен привыкшие жить только в луговой области. Перемените их местами, они захиреют и перемрут. Если взять пигмея, увести его из вечного сумрака его родных трущоб, отнять у него растительную пищу, поселить среди лугов, доступных солнцу и ветру, кормить мясом, хлебом, молоком, как мы питаемся, он весь съежится, будет зябнуть на вольном воздухе, перестанет есть и зачахнет.

С другой стороны, если мхума [единственное число от «вахума»] водворить в лесу и кормить до отвала самыми отборными растительными яствами, он вскоре приобретает какой-то унылый, подавленный вид, его здоровый, темно-коричневый цвет переходит в пепельно-серый, гордая осанка пропадает, вид делается самый жалкий, угнетенный, и он буквально умирает с тоски.

Вахума – прямые потомки семитских племен, или общин, пришедших из Азии через Красное море и поселившихся по берегам его и в горных округах Абиссинии, называемой в те времена Эфиопией. Из этого великого центра произошло более трети всего населения внутренней Африки. По мере того как они подвигались на юг, завоевывая рассеянные негритянские племена, между ними произошло смешение рас: семиты приняли окраску негров, потом эти метисы опять переженились с остатками примитивного туземного племени, мало-помалу собственные их черты и цвета исказились этим обменом крови, и они постепенно почти утратили следы своего азиатского происхождения.

Если путешественник, имея в виду это обстоятельство, начнет свои наблюдения от мыса Доброй Надежды, то, направляясь к северу, ему легко будет отличить пришлые племена менее искаженного типа от тех племен, которые настолько уже смешались с коренными неграми, что их нельзя иначе назвать, как негроидами. Шерстистые, курчавые волосы всем им свойственны, но и в этом признаке бывают переходы от жестких и грубых волос, вроде конских, до тонких и мягких, как шелк. Вопрос о волосах, впрочем, мы оставим в стороне и займемся преимущественно изучением лиц кавказского типа под шапкой негритянских волос.

Если из среды кафров[41], зулу, матабеле, басуто, бечуана или каких угодно других свирепых и превосходно сложенных племен южной Африки выбрать один экземпляр среднего человека, поставить его рядом с другим экземпляром, взятым из Западной Африки, все равно, с Конго или из Габуна, а между ними поставить индуса, то при такой правильной постановке дела мы тотчас увидим в чертах кафра тончайшую смесь типов индийского с западноафриканским. Но если вместо кафра взять пожилого мхума, сходство с индусом будет еще разительнее.

Перейдя через Замбези к водоразделу между бассейнами Конго и Лоанга, мы замечаем необыкновенно смешанный тип, который можно одинаково причислить и к западноафриканскому, и к кафрскому, – это нечто среднее[42]. Отсюда, в какую бы сторону мы ни обратились, – везде то же самое: этот тип распространен на очень далекое расстояние и обнимает собою на западе бабиса, баруа, балунда и все вообще племена бассейна Конго; на восток это будет вагуна, вафипа, вакавенда, вакононго, ваньямвези и васукума. Среди них попадаются иногда отдельные общины, представляющие собою лучшие типы зулу, а у восточного побережья мы опять увидим тип западноафриканских негроидов в лице вайяо, васагара, вангиндо и чернокожих занзибарцев.

Если теперь от восточного побережья мы повернем к высокому плоскогорью, обрамляющему Танганьику, и далее на север к Уджиджи, то увидим, что рост, осанка и черты лица становятся все красивее. Через Уджиджи проникаем в Урунди и замечаем еще большее улучшение типа. Через несколько дней ходу на восток мы придем в Ууа и тут встретим чуть ли не родных братьев племени зулу, высокого роста, молодцеватых воинов с головами и лицами кавказского очертания, но окрашенными черным пигментом. Еще немного дальше на восток видим помесь чистого негра с кафром древнего типа укалаганзы, ныне называемого васумба, и среди них попадается вдруг высокий, стройный пастух с грациозной фигурой и приятной физиономией европейского типа, но только темнокожий. Если спросить его, кто он такой, он ответит, что занимается скотоводством, а родом мтузи, из племени ватузи. На вопрос: «Есть ли такая страна, которая называется Утузи?» – он скажет: «Нет, такой страны нет: мы пришли с севера».

Идем дальше на север и очутимся на вершине лугового плоскогорья. Это бассейн Нила. Каждый ручей стремится либо к востоку в обширное озеро, ныне называемое Виктория-Ньянца, либо к западу, в Альберта-Эдуарда-Ньянцу. В это плоскогорье входят Руанда, Карагуэ, Мпороро, Анкори, Ихангиро, Ухайя и Усонгора; жители всех этих областей обладают стадами, но многие занимаются и возделыванием земли.

Исходив страну вдоль и поперек, мы убеждаемся в том, что все, занимающиеся скотоводством, принадлежат к типу того миловидного мтузи, которого мы встретили в Усумба и который, неопределенно указав на север, сказал, что он родом оттуда; а все земледельцы отличаются негритянской физиономией, сродни любому толстогубому африканцу с западного берега. Пожив среди них, мы узнаем еще, что пастухи смотрят на земледельцев с таким же пренебрежением, с каким, например, клерк банкирской конторы в Лондоне взирает на батрака с фермы.

Подвинемся еще на север и увидим перед собою гигантский снеговой хребет – это преграда неодолимая, поэтому мимо него уклоняемся на запад и находим многочисленные повторения типа мтузи, который распространен от самого подножья гор до опушки непроницаемых лесов, где нет более пастбищ.

Тут же кончается и кавказский тип населения: опять мы видим негроидов медно-желтого, черного или смешанного оттенка, с плоским носом, вдавленной переносицей, выдающейся челюстью.

Возвратимся тем же путем к подножью снегового хребта, обойдем его с южной стороны, поднимемся к востоку на высокое плоскогорье, через великолепные луга пастушеских областей, называемых Торо, Ухайяна, Униоро, и снова увидим громадные стада, за которыми присматривают все те же мтузи с тонкими чертами лица, между тем как рядом с ними черные плосконосые негроиды мотыгами возделывают почву, совершенно на тот же лад, как те, которых мы видели южнее.