— Что я могу сказать… конечно, равнодушным не оставляет. Я еще не успел собраться с мыслями.

— Но как вам показалось — сильно, захватывающе? — Зубастая улыбка брата Юстина надвинулась на меня.

— Несомненно, захватывающе. — Стараясь выиграть время, я задал вопрос, который мучил меня на протяжении всего фильма. — А из каскадеров никто не был травмирован?

— Из каскадеров? — Этот вопрос застал брата Юстина врасплох. Он нетерпеливо взглянул на Деккера.

— Вообще-то мы обходились без каскадеров, — ответил Деккер.

Саймон попытался поправить его замечание.

— Кроме сцен с о-о-о…

— Ах, да, — вмешался Деккер. — Кроме тех сцен, где был огонь. Во всех остальных случаях мы просто приглашали статистов, которые были на площадке. Один из наших многих способов экономии.

— Статистов? — Как это непрофессионалы соглашаются так рисковать жизнью, спрашивал я себя.

— Велосипедистов, самокатчиков, мотоциклистов и всяких таких психов — их много ошивается по уикендам в той части пустыни. В Барстоу{312} и вокруг него. Они были счастливы сняться в одном из фильмов Саймона.

— Дай им пару раз затянуться, они тебе хоть в грузовик вмажутся, — с подленькой улыбкой пояснил Сифилис, — У них жопа вместо головы. Помните того идиота, который пробежал через дробилку? — Его спутники в ответ издали вой. — Мы ему сказали, что на другом конце его ждет фунт мериджейн.

Брат Юстин, недовольный тем, что мы уклонились от темы, вернулся к своим вопросам.

— Как вы думаете, этот фильм будет иметь успех?

— Успех? В каком смысле?

— Сможет ли он завоевать более широкую аудиторию для Саймона?

Я постарался, чтобы он не услышал сожаления в моем ответе.

— Да, пожалуй.

— Хорошо. — Это его порадовало, — Понимаете, мы много вложили в его производство. Гораздо больше, чем в другие картины Саймона, которые по замыслу предназначались для ограниченной аудитории. Мы надеемся, что этот фильм…

— Это настоящий прорыв, — заверил его Шарки. — Он пойдет первым экраном — нет вопросов.

У Бобби Сифилиса нашлась глубокая мысль.

— Именно этого и ждал мир. Quid pro quo[40].

Но брата Юстина явно больше интересовало мое мнение. Я попытался напустить на себя профессионально-объективный вид.

— Я, конечно же, не специалист по киномаркетингу, но я бы сказал, что у вас неплохие шансы попасть в некоторые первоэкранные кинотеатры больших городов. Фильм хорошо сделан, да и жанр этот сейчас популярен. Конечно, видимо, потребуется кое-что вырезать…

Саймон ухватился за это слово:

— В-в-в-в…

Я напустил на лицо сочувствующее выражение.

— Там есть несколько эпизодов, которые неприемлемы для среднего зрителя. Нет, сделаны они прекрасно… я хочу сказать — убедительно. Но фильм у вас длинный, так что некоторое сокращение ему не повредит. И потом он очень громкий.

— Чо это он такое говорит? — спросил Трахарь, обращаясь ко всем сразу.

— Он говорит, что фильм слишком громкий, — выкрикнул Сифилис — эта мысль вызвала у него смех.

— Херня это все! — возразил Трахарь, бросив на меня взгляд, полный агрессивного презрения. — Нужно, чтобы ухи закручивались. Мы можем усилить до ста двадцати децибел — легко.

— И чтобы меня не вырезать, — подала голос Давалка.

Она имела в виду эпизод, где исполняла главную роль — жертвы, которую «отпялили» всем племенем. Я смотрел этот эпизод с особенным вниманием. К моему удивлению, сцена не производила тяжелого впечатления главным образом потому, что ни здесь, ни в других частях фильма никто из персонажей не выглядел по-человечески, а значит, не пробуждал сочувствия. Как и все недо-недо, Давалка была похожа на какого-то обезьяноподобного недоумка. И тем не менее сцена с ее участием, на мой взгляд, была первым кандидатом в корзину, хотя бы только потому, что органы совокупления оставались узнаваемо гуманоидными.

— Но в остальном, — продолжал брат Юстин, — вы считаете, что при условии некоторого мягкого монтажа фильм может вызвать одобрение критики?

Я набрал в легкие побольше воздуха, что позволило мне сдержаться и обойтись без долгих комментариев, которые вертелись у меня на языке — десятки всевозможных «но», мучительные сомнения, нравственные колебания. Но я знал, что на просмотр меня приглашали вовсе не для того, чтобы я высказывал суждения такого рода. С другой стороны, и я, говоря откровенно, пришел не для того, чтобы делиться всем этим. Скорее я был обеспокоенным и нерешительным гостем в мире, который возбуждал в равной мере мое любопытство и отвращение. Сюда меня привели мои поиски Макса Касла; в Саймоне Данкле я нашел его, Касла, родную душу и ученика, и не мог позволить каким-то там нравственным соображениям помешать мне на этом этапе.

— Одобрение критики?.. Да, я почти уверен, что вызовет. Судя по состоянию культурной сцены, я думаю, Бобби прав. Может быть, мир именно этого и ждет.

Глаза брата Юстина загорелись.

— Тогда мы должны поговорить, — сказал он и, протянув руку, благодарно прикоснулся ко мне.

Свое предложение брат Юстин высказал, только когда мы оказались наверху в его кабинете. Жанет, не отходившая от меня ни на шаг, словно я был большой белый охотник, который вел ее по конголезским джунглям, хотела было пойти со мной, но брат Юстин дал ей понять, что ему нужно обменяться со мной несколькими словами наедине. Она неохотно последовала за Шарки и остальными к купальне, куда обещали подать закуску.

— Профессор Гейтс, мы считаем, что пришло время представить Саймона миру, — начал брат Юстин; говорил он таким напыщенным тоном, что я почувствовал себя довольно неловко, — Молодой художник с огромным талантом, которому есть что сказать своему поколению… Вы бы не хотели поспособствовать этому проекту?

Я не совсем понимал, какой помощи он ждет от меня.

— Если вы хотите, чтобы я стал пресс-аташе Саймона, то это вряд ли. Не моя специализация.

— Конечно же нет, — Брат Юстин раздраженно отмахнулся от такой идеи, — Вы — ученый-киновед со всемирно известным именем. Мы обращаемся к вам именно в этом качестве. Мы бы просили вас провести серьезное критическое исследование работ Саймона — так, как вы это сделали в отношении Касла. И мы надеемся, что результат будет сходным: картины Саймона станут достоянием более широкого круга зрителей. Видите ли, мы рассчитываем, что после выхода «Недо-недо» появится волна интереса к Саймону. Мы бы хотели, чтобы его привел в мейнстрим человек со зрелыми суждениями и вкусом, хорошо подготовленный в научном плане и — самое главное — чувствующий его творчество.