Боден, несомненно, допускает истинность того положения, что на основе Семей сложились Города; с другой стороны, в силу всеобщей ошибки, отмеченной нами выше, он считал, что Семьи включали в себя одних лишь детей. Теперь мы спрашиваем его: каким образом на основе таких Семей могли возникнуть Монархии? Есть два к тому пути: или сила, или обман. Если путем силы, то как один отец семейства мог подчинить себе других? Ведь если даже в Свободных Республиках, которые, по Бодену, появились после Тираний, отцы семейства приносили в жертву своей отчизне, сохранявшей им семьи, и себя, и свои семьи (почему они и оказались уже достаточно прирученными для Монархий), то не должны ли мы считать, что отцы семейства, тогда еще Полифемы из-за своего недавнего происхождения от самой свирепой животной свободы, скорее дали бы себя убить вместе со всеми своими семьями, чем перенесли бы неравенство? Если путем обмана, то ведь им пользуются те, которые добиваются господства в Свободных Республиках, обещая соблазненным или свободу, или могущество, или богатство; если – свободу, то в состоянии Семей все Отцы были Суверенами; если – могущество, то природа Полифемов заключалась в том, что они сидели поодиночке в своих пещерах и заботились о своих семьях, совершенно не вмешиваясь в чужие дела, соответственно навыкам своего бесчеловечного происхождения; если – богатство, то при простоте и бережливости первых времен его вообще совершенно не понимали.

Трудность еще больше возрастает потому, что в первые варварские времена еще не было Крепостей, и первые героические города, составившиеся из Семей, долгое время были без стен, как нам выше удостоверил это Фукидид{659}. Ревность государства в этом отношении была особенно страшна в Героических Аристократиях, как мы сказали выше: Валерий Попликола был заподозрен в стремлении к тирании, так как он построил дом на высоком месте; вместо того, чтобы оправдываться, он в одну ночь разрушил его, а на следующий день, созвав публичное собрание, приказал ликторам бросить консульские связки к ногам народа{660}.

Обычай иметь города без стен особенно долго сохранялся там, где нации были особенно свирепы: так, мы читаем, что в Германии Генрих, по прозванию Птицелов, первый начал выводить народы из деревень, по которым они раньше были рассеяны, в города и окружать города стенами. Таким образом, первыми основателями Городов были те, которые плугом очерчивали стены и ворота (Латинские Этимологи утверждают, что porta – «ворота» – были так названы от portare aratro{661}, так как плуг приподнимали кверху там, где хотели иметь открытый проход для ворот!). В результате свирепости варварских времен и небезопасности Королевств при Испанском дворе за шестьдесят лет было убито больше восьмидесяти членов Королевского дома, так что отцы Эльвирского Синода (Concilium Illiberi-tanum), одного из самых старых в Латинской Церкви, осудили на длительное отлучение виновников столь участившихся злодеяний.

Но трудность возрастает до бесконечности, если только предположить, что Семьи состояли из одних лишь детей; посредством ли силы, посредством ли обмана, во всяком случае сыновья должны были стать слугами чужого властолюбия и обманывать или убивать своих собственных отцов. Но тогда уже не Монархии должны были бы быть первыми, а нечестивые и злодейские тирании. Так, например, благородные юноши в Риме приносили клятву идти против своих отцов в пользу тирана Тарквиния из-за той ненависти, которую они испытывали к строгости законов, свойственной Аристократическим Республикам; эти законы мягки в Народных Республиках, милостивы в законных Царствах, развращены в Тираниях. Такая клятва стоила этим юношам жизни: среди них были два сына Брута, и, приговоренные отцом к самому суровому наказанию, оба они были обезглавлены. Таким образом, Римское Царство не было Монархией, и Свобода, установленная Брутом, не была народной свободой. Итак, в силу этих больших и многочисленных трудностей Боден, а вместе с ним и все другие Политики должны признать существование Семейных Монархий в состоянии Семей такими, какими они были здесь показаны, а также и то, что Семьи, помимо сыновей, включали в себя также и famuli, по которым главным образом они и были названы; выше мы нашли, что эти famuli были прототипами рабов, так как последние появились после возникновения городов, вместе с войнами. Таким образом, материалом Республик оказываются свободные люди и слуги{662}; такими их и принимает Боден в качестве материала Республик, однако из его позиции это не следует. Так как возникает трудность, каким образом свободные люди и слуги могут оказаться материалом Республик в соответствии с его системой, то Боден удивляется, почему его нация была названа франками, которых, как он видит, в их первые времена считали презреннейшими рабами: ведь со своей позиции он не мог видеть, что из освобожденных по закону Петелия рабов образовались нации. Таким образом, Франки, которым удивляется Боден, оказываются теми «людьми», homines, которым удивляется Ботман, т. е. так называемыми земледельческими вассалами; из них, как было показано в настоящих книгах, составились плебеи первых народов, тогда как самые народы состояли из Героев.

Многочисленность плебеев (это также было доказано) влекла аристократии к Народной Свободе и, наконец, к Монархиям при помощи Народных Языков, посредством которых в каждом из двух позднейших Состояний Государства выражаются законы, как было сказано выше; поэтому Латиняне народный язык называли vernacula, так как vernae назывались рабы, родившиеся в доме, в противоположность рабам, взятым на войне; они, как мы выше доказали, существовали у всех древних наций, начиная с состояния Семей. Греки потому перестали называть себя Ахейцами, что у Гомера «сынами Ахейскими» назывались Герои; они стали называть себя Эллинами по Эллину положившему начало народному греческому языку. Совершенно так же перестало существовать название «сыны Израилевы», употребительное в первые времена, и осталось «Еврейский народ» от Heber, который, по мнению Отцов Церкви, был распространителем Священного Языка. Таким образом, ни Боден, ни все другие, писавшие о Политическом Учении, не видели следующей блистательнейшей истины, с очевидностью доказанной во всем настоящем произведении, в особенности Римской Историей: что плебеи народов всегда и у всех наций изменяли Государства из Аристократических в Народные, из Народных в Монархические; и как они основывали народные языки (выше это подробно доказано в главе «О Происхождении Языков»), так они давали и название нациям (соответственно тому, что мы только что видели). Так, древние Франки, которым удивляется Боден, дали название его родной Франции.