— Я тебя понял, и ты меня пойми — иди с миром, а? Все будет хорошо, я позабочусь о госпоже.

Вера отвернулась к зеркалам, впервые глядя на себя, ей стало интересно, что же там парень наколдовал. Самые крупные гребни собирали волосы над висками, между ними тянулись нитки жемчуга и вставки из хрустальных цветов, чуть ниже гребни поменьше смыкались, собирая уже все волосы, под ними было еще три этажа, все переплеталось и сверкало, она никогда такого не видела, но признала, что красиво. Вдруг почувствовала обжигающий взгляд и поймала в отражении глаза министра Шена, он свои не отвел, злой, возмущенный и даже вроде бы обиженный, она прохладно приподняла брови: "в чем дело, какие-то проблемы?"

Он отвернулся, посмотрел на Анди и прошипел:

— Ни в чем себя не ограничивай, — развернулся и стремительно вышел, Анди прижал ладонь к груди, кланяясь спине министра:

— Какое доверие, польщен-польщен! — развернулся к Вере и улыбнулся: — Госпожа Вероника, какая честь! Вы должны были меня позвать.

— Вы были заняты.

— Ради вас я бы освободился, — он подошел к ней, по пути отвесив символический подзатыльник консультанту, стал вынимать из ее волос гребни. Вера проследила за воспитанием подмастерья недоумевающим взглядом, подняла глаза на отражение Анди в зеркале, он усмехнулся и громко шепнул:

— Это неприлично, парень вел себя слишком смело. Но он не знал, кто вы, он извиняется. Извинись.

— Извините, — медленно кивнул парень с интонацией: "Мне не сложно извиниться, хотя я все равно прав, а вы — нет".

Вера ободряюще улыбнулась ему через зеркало, он посмотрел на Анди:

— А госпожа у нас..?

— Не твое дело, — ласково улыбнулся Анди, — но знай, что у госпожи бесконечный кредит. Так что вот эту мелочь всю убирай.

— А мне понравилось, — изобразила тон маленькой вредины Вера, — я возьму.

— Нет, госпожа, простите, — рассмеялся Анди, аккуратно складывая гребни на подушку: — Вот это — еще может быть, но вон то — ни в коем случае, глава Кан меня уничтожит, если я вам это продам. Пойдемте во второй зал, в этом вам ловить нечего.

Он унес подушку, Вера обернулась через плечо и беззвучно шепнула консультанту: "Отложи", он усмехнулся. Она пошла за Анди, он провел ее через свой зал с коллекцией, потом через еще одни двери, ведущие в другой зал, такой же по размеру, как первый, но с меньшим количеством стоек и стеклянных перегородок. Здесь были маленькие диванчики, столики, зеркальный угол с хорошо освещенным подиумом, позволяющий увидеть себя со всех сторон, стол с письменными принадлежностями и отдельный "цыньянский" угол — отделенный бамбуковыми бусами-шторками, с окруженной декоративными веерами картиной-жизнью на стене. В центре стоял низкий чайный столик, с трех сторон лежали на полу подушки, с четвертой стояла красивая и пафосная стойка с мечами, над ней на стене висели кисти для рисования, под ней на подставке лежала деревянная узкая лодка со струнами.

Анди заметил ее взгляд, ностальгически улыбнулся:

— Кусочек дома в чужом краю. Красиво?

— Очень. Вы играете на этой штуке?

Он иронично закатил глаза:

— Спасибо, что не спросили, дерусь ли я этими мечами. Конечно, играю. Я же не глава Кан. Он вам не играл? Правильно сделал, он играет, как муфлон поет. Слышали когда-нибудь голос муфлона? И не услышите, они вымерли. Это как игра главы Кан — кто слышал, о том уже давно никто ничего не слышал. Говорят, его учитель пропал без вести. Я его понимаю, я бы на его месте тоже пропал.

— Вы давно знакомы? — она смотрела, как он открывает стеклянный шкаф и аккуратно укладывает на место подушку с гребнями, он закончил и обернулся:

— Всю жизнь, мы вместе учились рисовать, когда он жил в Карне. Он был талантливее меня, но я его превзошел. Хотите посмотреть? Глава Кан говорил, что вы сегодня не ограничены по времени, такая редкость.

— Хочу.

Анди подошел к "цыньянскому углу", приглашающим жестом отвел в сторону шелестящую бамбуковую завесу, Вера вошла, посмотрела как Анди снял обувь, свою тоже сняла. Он сел у стены с картиной, жестом предложил Вере устраиваться напротив, сам стал копаться в ящике слева. Вера села на подушку, стала рассматривать музыкальный инструмент, борясь с желанием его потрогать — она слишком давно ни на чем не играла. В своем мире она любила после работы в пятницу ввалиться к Виталику на репетицию и превратить ее в балаган, отобрав у барабанщика палочки или у басиста — гитару, она играла на всем, все ее с удовольствием учили, она все пробовала, хотя ничего толком не умела, но процесс ей очень нравился. Интуитивно она могла подобрать на слух что угодно, но ноты учить ленилась и всерьез нарабатывать технику не собиралась — дотянуться до настоящих музыкантов ей все равно не удалось бы, хотя ради Виталика она несколько раз брала гитару, выступая "второй скрипкой" — унылым фоном, на котором блистал техникой великий, это нужно было для каких-то проб, она перед этим занималась пару недель, но это был ее максимум.

Полированный бок деревянной лодки манил: "погладь меня", ей хотелось прижаться к нему щекой, тронуть самую толстую струну и ощутить костями долгое "ом", от которого душе внутри тела становится особенно комфортно. Анди нашел наконец что искал, хитро улыбнулся Вере и шепнул:

— Я вам сыграю, хорошо, я понял. Смотрите, — он с гордым видом развернул ей альбом. Она осторожно переворачивала страницы с тонкими чернильными пейзажами, и про себя отмечала, что министр рисует лучше.

— Красиво.

— Нравится? Я хотел вас попросить об одолжении, пока вы не стали очень занятым человеком, у меня сегодня, похоже, последний шанс. — Она подняла брови, он изобразил бездну очарования и заглянул ей в глаза: — Хочу вас нарисовать. Для витрины. Вы видели, какие большие у меня стекла у входа? Я с этой стороны поставлю такие же, — он указал на стену, сейчас смотрящую на улицу всего двумя скромными окнами. — Но с этой стороны я хотел бы закрыть зал от любопытных глаз, так что стекло закажу, просто как показатель статуса, а за стеклом поставлю вывеску и картину. Что-нибудь минималистичное, не обязательно узнаваемое. Но мне хотелось бы, чтобы это были вы, ваша способность приносить удачу уже вошла в легенды, я не хочу упускать такую возможность. Согласитесь? Я буду очень щедр.

Вера загадочно улыбнулась и перевернула страницу. Что-то в этом было подозрительное, но у нее опять не хватало информации, чтобы понять, что.

— Я подумаю.

— Ну вы пока думайте, а я вам сыграю, — он потянул к себе инструмент, аккуратно положил на стол перед собой, размял руки и нежно коснулся струн. Дерево загудело так, как будто инструмент был с корабль размером, Вера округлила глаза, Анди довольно прищурился и заиграл мягче и тише, больше таких демонстраций мощи не устраивая. Звучало как смесь акустического баса и скрипки без смычка, Вера насчитала двенадцать струн, три по три одинаковой толщины, но разной длины, и еще три очень толстые, замысловатого плетения.