– Ходила и вернулась! Ой, привет, браток. И вернулась!

Леди Дракон оглянулась, вырубила свои огни. И засмеялась. Шкет посмотрел, как раздвинулись пятнистые зубы.

В комнате тут и там спали человек десять. Кошмар и Леди Дракон продолжали бурно беседовать.

– Я тебе принесла кофе! – Она дышала тяжело, груди растягивали кожаную шнуровку жилета. – Адам и Малыш там готовят. Нашли целый, блядь, склад, под завязку набит! – Лицо у нее было длинное и темное, как горькая шоколадка. – Притащили тебе целую коробку.

– Растворимый?

– Нет. – Она сжала кулак. – Нет! – с нажимом, как учительница домоводства. – Настоящий. Мои пацаны в кухне варят.

Кошмар качнулся и обхватил себя за плечи.

– О, у нас будет кофеин! Это очень хорошо. Шикарно!

Внезапно Саламандр сел рывком с разворотом, топыря колени. Низко опустив голову, потряс волосами. Скрестив веснушчатые руки на гениталиях потемнее оттенком, поморгал, озираясь. Веки припухли, и виднелись только две золотистые прорези; каковые обратились на Шкета. Саламандр нахмурился, склонил голову набок; рот раззявлен, губы с каймой – Шкет знал, что это запекшаяся кровь (у него и самого во сне кровоточили десны), – обнажили ровные желтые зубы. Девушка в бушлате застонала и попыталась втиснуться в щель между диванным сиденьем и спинкой.

Кошмар махнул на Шкета рукой:

– Это он.

– Да, вылитый. – Леди Дракон поджала толстые губы.

Тонкие губы Кошмара улыбнулись.

– Ты чего в доме эту херь таскаешь? – спросил Саламандр.

Шкет опустил глаза на орхидею – на руке.

– С ней, когда отольешь, стряхнуть – целое приключение. – Он перевел дух, сделал над собой усилие, чтобы не рыться в памяти; порылся – и ничего не нашел.

– А ширинку застегнуть – тем более, – сказал Саламандр. – У тебя расстегнута. – Он отвернулся, потянул свои штаны из-под блондинки, а та пискнула и снова попыталась вкатиться в щель под обивку.

– Вот это он? – насмешливо переспросила Леди Дракон.

Шкет кивнул:

– Это я. – Привалился к косяку, съехал на корточки. – И я пока застегиваться не буду, пожалуй. Что-то неохота себя оскоплять.

– Он очень смешной. – Кошмар спихнул конец косы через плечо на спину. – Славный пацан. Особо не шумит. Но если что делает, обычно выходит хорошо.

Неплохой образ, решил Шкет, можно и оправдать; и решил особо не болтать впредь. Когда он надел орхидею?.. Когда?.. Саламандр посмотрел нелюбезно, опять дернул:

– Слезь нахуй с моих шмоток, а? Одеться хочу!

– Эй, народ, тащите кофе! – заорала Леди Дракон.

Некая девица, наполовину скрытая диваном, приподняла голову над сгибом руки и снова уронила. Не девчонка Денни.

– О тебе тут много говорят, – сообщила Леди Дракон. Нахмурилась, переведя взгляд на Саламандра. – Вот он ни слова доброго не сказал, – и засмеялась.

– Я вообще не сказал ни слова. – Саламандр подергал застежку на штанах военного образца. Один карман на бедре порван. На коленях дыры. – Мне про Шкета сказать нечего.

Кошмар слегка пригнулся:

– А ты что скажешь про Саламандра, Шкет?

Шкет покачал головой. Хотят, чтоб мы посрались и подрались прямо здесь, подумал он.

Кошмаров хохот начался раскатисто, а затем съежился до хриплого боевитого добродушия.

Кто-то еще приподнял голову с груды одеял, сонно похлопал глазами, потом ухмыльнулся:

– Эй! – и неуклюже воздвигся на ноги, одной рукой почесывая сначала вспотевшие волосы на лбу, затем майку на животе. Другая рука забинтована до плеча. – Эй, это Шкет! Вернулся к нам пока?

– Как дела, Сиам? – рискнул тот. Коричневое перекошенное лицо, что раскачивалось туда-сюда на полу в автобусе, было… другое? Да нет, не очень…

– Порядок! – Сиам пригнул голову, улыбаясь от уха до уха. – Нормально. Порядок! – Здоровая рука пощупала повязку; палец проскакал по грязной ткани (Кошмар все мял многоглавую выпуклость плеча, выдававшую тренировки с весами). Сиам глянул на остальных, смутился, ухмыльнулся сквозь смущение и тоже сел на корточки, имитируя Шкета.

Леди Дракон крикнула:

– Где вы там застряли? Я кофе хочу!

– Тут у них чашек маловато. – Парень держал две чашки в руках, а еще три обнимал. Волосы – чехарда золотого лома; грудь, подбородок и ягодицы – сплошь волдыри и пустулы; ногти на руках и ногах грязные, а сам голый. – По-моему, у них на всех не хватит. – И он заозирался.

– Дай Кошмару, Малыш. – Леди Дракон взяла чашку себе.

Вошел Денни. Тихонько сел подле Шкета, скрестил ноги, облокотился; джинсовым коленом задел Шкета по голени.

Кошмар взял чашку и знаком велел Малышу оделить Денни.

– И Шкету дай…

– …Только если осталось мне. – Саламандр натянул второй сапог и дважды топнул. Посмотрел на Шкета.

– Мы тогда с Адамом из одной. – Малыш кисло глянул на чашки.

Шкет взял свою и подумал: если б не хватило, нам бы, небось, пришлось драться.

Саламандру чашка досталась. И Сиаму тоже.

– Адам! – окликнула Леди Дракон. – Малыш посуду уже раздал. Где кофе-то?

Вошел Адам – бурое лицо в парно́й вуали. Пар перекатывался по цепям на груди. Копна густых темных волос.

– Прошу. – Он налил Леди Дракон, перешел к Кошмару. Штаны были ему велики, сбились – или, может, сползли под весом цепи, служившей ему ремнем.

Шкет протянул чашку обеими руками, почувствовал жар.

Малыш посреди комнаты разглядывал последнюю чашку – интересовался, насквозь ли треснула.

– Целый склад, – повторила Леди Дракон. – Когда этот закончится, сходи сам и возьми.

– Ёпта. – Адам сощурился в пару́. – Мы ж целую коробку притаранили. – Почесал грудь; цепи заворчали.

– Я по жратву в набеги не хожу. – Кошмар подул – пар перетек по рукам. – По жратву я не ходок, сама, блядь, знаешь.

– У нас тут столько дармоедов, – сказал Саламандр своей чашке, водруженной на правое колено. – Может, и придется. – Не поднимая головы, снова покосился на Шкета. – С каждым днем все больше.

– Вам-то осталось? – договорила Леди Дракон Адаму; тот заглянул в дымящийся кофейник и кивнул. Она перевела взгляд на Саламандра и загоготала: – На Шкета наезжаешь, а? Чего ты на него наезжаешь?

– А того, что Саламандр у нас большой и тупой, – сказал Кошмар. – Мне-то что, мне Саламандр по кайфу. Большой, тупой и злой. А Шкет мелкий и умный. Но тоже, небось, злой.

– Когда меня подстрелили, – сказал Сиам, – Шкет меня в автобус затащил. Шкет не злой…