Ковбой Мальборо уперся каблуком в землю, сдвинулся на шесть дюймов по грязи, бешено замотал головой и завопил:

– Нет! Нет, нет! Ты не можешь! Не можешь! Послушай меня! Послушай!

– Вообще-то, – сказал Пожарный, – я уже наслушался тебя по горло. Хуже, чем слушать такого по радио, – только встретить в реальной жизни. Потому что в реальном мире нельзя просто переключить станцию.

И он пнул Ковбоя Мальборо – легонько, почти шутливо – под челюсть. Голова Ковбоя Мальборо откинулась, он лязгнул зубами, прикусив язык, и крик превратился в высокий, мерзкий, дикий вой.

Пожарный пошел прочь, чуть покачиваясь, и полы куртки хлопали на ветру.

– Если я не увижу вас завтра вечером, – крикнула ему Харпер, – я отправлюсь вас искать.

Он оглянулся через плечо и криво усмехнулся:

– А я уж было решил, что счастливо отделался. Не беспокойтесь. Мы встретимся очень скоро.

– Поехали, мисс Уиллоуз, – сказала Алли. Она уже села за руль и высунулась в окно. – Надо ехать. Там еще остались люди с оружием. И этот плуг.

Харпер кивнула, потом обернулась бросить последний взгляд на Джона. Но его уже не было. Дым поглотил его.

11

Пожарная машина без усилий смела с пути останки «Шевроле Интимидатора», отшвырнув их в сторону каменного круга. Машина ткнулась в монолит с железным лязганьем. Марти Кассельман шел к перевернутому «шевроле», когда пожарная машина двинулась на него. Он отскочил, но «узи» в руке Марти разразился очередью и отстрелил ему три пальца на ноге.

Громадный «Фрейтлайнер» сдавал задом от полуобрушившегося костра, оставшегося от церкви. Водитель заметил удирающую по холму пожарную машину, но пока Джейкоб разворачивал «Фрейтлайнер», его жена, Рене Гилмонтон и двое детей уже скрылись.

12

Алли притормозила там, где проселочная дорога выходила на Литтл-Харбор-роуд.

– И куда теперь? – спросила она.

Харпер посмотрела в окно у пассажирского сиденья на ржавую синюю громаду школьного автобуса. Фары все еще горели. Тощая девочка лет пятнадцати с обритой головой повалилась на руль. Кто-то оставил у нее в затылке мачете.

Ник потянулся к подбородку Харпер и повернул ее голову к себе. Он сидел у нее на коленях. От него пахло паленым волосом, а лицо было липким и алым от крови – как будто он доставал зубами яблоки из миски с красным «кул-эйдом», но глаза смотрели внимательно. Он заговорил руками.

– Ник говорит, что знает, где можно спрятаться, – перевела Харпер и подозрительно прищурилась. Потом обратилась к Нику: «Что за место?»

«Верьте мне, – показал Ник языком жестов. – Там безопасно. Нас никто не найдет. Это там я спрятал все, что украл».

Он посмотрел ей в глаза с очаровательной торжественностью. «Вор – это я».

1

После полуночи – май только что пришел на смену апрелю – пожарная машина неслась по Литтл-Харбор-роуд – к Сагамор-авеню. Там Ник велел Алли повернуть направо. Меньше чем через милю Ник замахал руками – остановись.

Алли подъехала к воротам кладбища Южной улицы, погоста длиной в полмили, сохранившегося с колониальных времен. Машина остановилась у черных ворот, закрытых на длинную тяжелую цепь с висячим замком. Ник открыл пассажирскую дверь и сполз с коленей Харпер.

Он обхватил ладонью цепь и наклонил голову. Расплавленный металл закапал сквозь пальцы на землю. Цепь развалилась на две части, и Ник распахнул ворота еще дымящимися руками. Алли въехала и остановилась. Ник через прутья связал две половинки цепи узлом и крепко сжал его. Опять повалил дым, а глаза Ника горели красными угольками. Когда он убрал руки, звенья цепи снова были сварены.

Кладбище Южной улицы было похоже на небольшой город, только большинство жилищ располагалось под землей. Ник показывал дорогу по переулкам и аллеям, извилистым окраинам и открытым пастбищам. Так они добрались до грунтовой дороги вдоль задней стены кладбища. Здесь, в сырой траве и подлеске, их ждало другое, более скромное кладбище: дюжина машин разной степени разбитости – грязные, выгоревшие, осевшие на обода. Некоторые уже заросли сорняками – ржавые островки в мелком море ядовитого плюща.

Сбоку от этого последнего пристанища неоплаканных автомобилей стояло приземистое бетонное здание с жестяной крышей. Из-под свесов крыши глядели затянутые паутиной окна. С одного торца была гофрированная алюминиевая гаражная дверь. Харпер догадалась, что здание служило штаб-квартирой похоронных бюро… в те дни, когда на кладбище Южной улицы еще работали похоронные бюро. Трава высотой по колено ясно говорила, что уже давно никто не приходил отмечаться в начале рабочего дня.

За останками автомобилей, у большой мусорной ямы, накрытой коричневым брезентом, Алли поставила пожарную машину – рядом с «Понтиаком Файербердом», сгоревшим до рамы. Алли покопалась под рулем, нашла пару скрученных проводов и распутала их – с электрическим треском. Мотор запыхтел, застучал и стих.

Они сидели в молчании. Сквозь дубы у задней стены парка Харпер видела ровную бухту, прибрежную полосу гальки и темные здания на том берегу. Переезжайте на кладбище Южной улицы. Прекрасный вид на побережье. Тихие соседи.

– Это все хорошо, пока солнце не взойдет. А потом машину будет видно с воздуха, – сказала Рене.

Харпер поглядела на гаражные двери бетонного здания, прикидывая, хватит ли там места, чтобы спрятать антикварную пожарную машину. Ник снова сполз с ее коленей, распахнул дверцу и выпрыгнул в рваный туман.

– Не думаю, что мы достаточно далеко убрались от лагеря Уиндем, – продолжала Рене ровным, бесчувственным голосом. Она сидела слева от Харпер, обнимая за талию Гила, которого умостила рядом, положив его голову себе на плечо. – В лесу есть тропинка. Отсюда пешком минут пятнадцать до стрельбища лучников. Я сама прошлым летом пару раз там ходила.

– Но если по дороге – почти четыре мили, – возразила Алли. – И они уверены, что мы поедем дальше. Нет. Думаю, все будет в порядке, если мы спрячем машину под… что он там затеял? – Она отстегнула ремень безопасности и вышла из машины.

Ник зарылся в песочную кучу. Он вытянул угол брезентового покрывала, открыв гору высохших цветов, почерневших венков и заплесневелых плюшевых мишек. Даже у горя, похоже, есть срок годности. Алли подошла, нащупала второй угол, и они с Ником потащили брезент к машине. Вдвоем им хватит сил накрыть всю машину.

Харпер спустилась на землю, уперлась кулаками в поясницу и потянулась, хрустнув позвоночником. Тело болело, как после гриппа – болела каждая мышца, ныл каждый сустав.

Харпер обернулась к машине и посмотрела на Рене:

– Накроем машину и пойдем в дом. – Рене не ответила, и Харпер добавила: – Вам, наверное, нужно выбираться.

Рене вздохнула, устало приподняв плечи.

– Хорошо. Алли поможет мне занести Гила внутрь?