— Хорошо соображаешь, — сказал Крест.

— Что?

— Вовремя вспомнил, что Сонай ходит к нам на йогу.

— Как тебе удалось договориться?

— Я позвонил ей и поделился нашими проблемами. Она сказала, что универсамами «Раз-два» управляют два брата: Иан и Ной Мюллеры. Позвонила им, объяснила, чего хочет, и… — Крест пожал плечами.

Я с уважением покачал головой:

— Ты молодец.

— Ага.

Администрация торговой сети «Раз-два» помещалась в складских зданиях на шоссе номер 3, в самом сердце нью-джерсийских болот. Наш штат часто ругают из-за того, что большинство оживленных дорог проходит по самым непривлекательным его уголкам. Я же со своей стороны принадлежу к самым убежденным защитникам родного Нью-Джерси, большая часть которого просто великолепна — настоящее царство садов. Пожалуй, с критиками можно согласиться только по двум пунктам. Во-первых, наши города находятся в совершенно плачевном состоянии: Трентон, Ньюарк, Атлантик-Сити… Да практически все! Взять хотя бы Ньюарк. У меня есть друзья, которые живут в штате Массачусетс, в Куинси. Это не так уж и близко к Бостону, но они неизменно говорят, что сами из Бостона. Я же вырос меньше чем в девяти милях от центра Ньюарка, но ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из моих знакомых сказал, что живет в этом городе. А во-вторых, на севере Нью-Джерси, в краю болот, в воздухе есть особый запах. Он слабый, но его ни с чем не спутаешь. И этот запах не очень-то приятен. Он не похож на природный, скорее, на какую-то смесь дыма, химикатов и нечистот. Именно этот запах и приветствовал нас, едва мы вылезли из машины возле складов компании «Раз-два».

— Ты что, пернул? — спросил Крест.

Я молча посмотрел на него.

— Ладно, ладно, шучу.

Мы вошли в здание. Каждый из братьев Мюллер тянул на сотню миллионов долларов, что не мешало им довольствоваться крошечным общим офисом, отгороженным в центре огромного склада, похожего на ангар. Их рабочие столы, стоящие впритык друг к другу, и простые деревянные стулья были, казалось, куплены на распродаже по случаю закрытия начальной школы. По-видимому, здесь никто и слыхом не слыхивал об эргономике. Я не увидел ни компьютера, ни факса, ни ксерокса — лишь столы, два высоких шкафа с картотекой и два телефона. Стены офиса были стеклянными — братьям, очевидно, нравилось смотреть на ящики с товаром и автопогрузчики, а любопытных взглядов они не боялись.

Чрезвычайно похожие друг на друга, одевались они тоже одинаково — в рабочие брюки и рубашки. Пуговицы рубашек были расстегнуты почти до пупа, и наружу торчали пучки седых волос, похожих на стальную проволоку. Завидев Креста, братья поднялись со своих стульев и расплылись в улыбке.

— Вы, должно быть, учитель мисс Сонай, гуру Крест…

Крест ответил спокойным кивком головы, достойным великого мудреца.

Оба Мюллера бросились пожимать ему руку. Я бы не удивился, если бы они встали на колени.

— Мы получили пленки еще вчера, — сказал тот, что повыше, явно надеясь на одобрение. Крест удостоил его еще одним кивком. Нас повели вдоль ангара по бетонному полу. Вокруг шумели моторы, огромные стальные двери открывались и закрывались, в нескольких местах шла погрузка товара. По пути братья пару раз останавливались, здороваясь за руку с рабочими.

Мы вошли в комнату без окон. На столе стояла кофеварка. В углу, на металлической тележке, нас уже ждал видеоплеер и телевизор с антенной. Такие я в последний раз видел, когда учился в начальной школе.

Один из Мюллеров включил телевизор. Экран покрылся серой рябью. Он вставил кассету.

— Тут записано примерно двенадцать часов. Вы говорили, что нужный вам человек вошел в магазин около трех?

— Так нам сказали, — кивнул Крест.

— Сейчас здесь два сорок пять. Пленка движется довольно быстро, потому что камера фиксирует изображение лишь каждые три секунды. Да, быстрая перемотка не работает, прошу прощения. Пульта управления тоже нет, так что пользуйтесь кнопкой воспроизведения — вот она. Мы не будем мешать. Чувствуйте себя как дома.

— Нам может понадобиться эта кассета.

— Нет проблем. Мы можем сделать копию.

— Спасибо.

Один из братьев пожал Кресту руку. Другой — вы не поверите! — отвесил поклон. И вот мы наконец остались одни. Я подошел к плееру и нажал кнопку. Рябь на экране исчезла, шум тоже. Я покрутил ручку громкости, но звука, конечно, не было. Изображение было черно-белое. Внизу экрана шли цифры, показывавшие время. За кассовым аппаратом сидела длинноволосая блондинка. От ее судорожных, резких движений, вызванных дискретностью съемки, кружилась голова.

— Как мы узнаем Оуэна Энфилда? — спросил Крест.

— Нам нужен сорокалетний мужчина с короткой стрижкой.

Глядя на экран, я понял, что наша задача будет легче, чем могло бы показаться. Большинство покупателей были пожилыми людьми в костюмах для гольфа. По-видимому, в Стоунпойнте по большей части селились пенсионеры. Надо бы уточнить у Ивонн Стерно…

Мы заметили его в 3:08:15. Во всяком случае, увидели со спины. Он был в шортах и рубашке с коротким рукавом. Коротко стриженный, хотя лица мы не видели. Мужчина прошел мимо кассы и завернул в проход. Мы ждали. В 3:09:24 возможный Оуэн Энфилд вышел из-за угла, направляясь назад, к блондинке за кассой. В руках он нес двухлитровую бутылку, похоже с молоком, и буханку хлеба. Я держал руку наготове, чтобы остановить запись и получше его разглядеть.

Но в этом не было необходимости.

Вандейковская бородка, конечно, могла ввести в заблуждение. Так же как и короткая военная стрижка и седина. Если бы я увидел эту запись случайно или прошел мимо него в толпе, то мог бы и не узнать. Но я был готов и сосредоточен. И поэтому ошибиться не мог. Я узнал.

3:09:51 — я нажал кнопку.

Все сомнения отпали. Я застыл на месте, не зная, радоваться или плакать. Крест уже не смотрел на экран — он смотрел на меня. Я кивнул, подтверждая то, о чем он уже догадывался.

Оуэном Энфилдом был мой брат Кен.

— Мистер Макгуэйн?

— Да.

— К вам Джошуа Форд и Реймонд Кромвелл.

Джошуа Форд был главным компаньоном фирмы «Стенфорд, Каммингс и Форд», в которой работало более трехсот юристов. Реймонд Кромвелл, скорее, всего лишь его подчиненный, выполняющий обязанности секретаря. Филип Макгуэйн видел на экране монитора обоих. Высокий, атлетического сложения, Форд прославился своей жесткостью, злобностью и агрессивностью. Подкрепляя свою репутацию, он то и дело угрожающе выпячивал челюсть. Будто что-то жевал — то ли сигару, то ли человеческую ногу. Кромвелл выглядел полной ему противоположностью — молодой, изящный, ухоженный, с нежной, почти женской кожей.

Макгуэйн взглянул на Призрака. Тот улыбнулся в ответ — от его улыбки пробирала дрожь. И Макгуэйн в который раз усомнился в целесообразности своего решения. Стоило ли привлекать Асселту? Ладно, Призрак ведь тоже заинтересован в этом деле.