отринуть собственное прошлое и полноценно окунуться во власть Хореса.

— Согласно сведениям Куса Торрингтона, — подключился его помощник, вспоминая министра народного хозяйства, — четверть населения деревней тайно почитают богиню Амма. Ещё четверть приходится на всё подряд: Оксинту, Маахеса, Энтесу и даже Триединство. Получается половина. Половина-вина-на… — пустой взгляд Кюннета на мгновение завис, но парень быстро исправился. — Остальные почитают Хореса, здесь всё верно. Выходит: двадцать пять человек из ста на культ Амма. Вне сомнения, она самая популярная в Империи, после Хореса. Сне со-вес… со-мнес… сомнения.

Императрица промолчала и это был красноречивый ответ. Ей нужно было подумать. Теперь она полноценно поняла, по какой причине высший жрец настоял на общении тет-а-тет, не при всех в тронном зале и даже вдали от слуг со стражей. Каждый мог работать на врага.

— Спасибо, Сарг, — наконец произнесла женщина.

Милена сидела сгорбившись. Казалось, поток навалившихся проблем с головой засыпал её маленькое, хрупкое на вид тело. Но Силакви знал, что она, как и все представители императорской семьи, включая министров и его самого, прошли крайне серьёзные процедуры укрепления тела, как от алхимиков, так и от магов-целителей. Аристократы такого уровня уже не могут относить себя к обычным людям.

— Зачем им это, Киан? — спустя какое-то время спросила Мирадель. — Воевать с Империей? Они хотят, чтобы мы начали резать их сторонников, как скот? Ведь до этого и дойдёт, если эти люди не изменят собственные взгляды!

— О войне речи и не идёт, Милена, — с долей усталости произнёс жрец. — А культисты не более и не менее глупы, чем все остальные люди. Проблема, как и всегда, кроется в том, что они хотят защитить дорогое для себя. Обычные почитатели — любимую богиню, даже не подозревая о том, что молятся чудовищному ужасу, который с радостью обратил бы бoльшую их часть в монстров, а верховные жрицы — собственному финансовому благосостоянию.

— Поэтому они решили пойти на союз с лордом Челефи? — императрица откинулась на мягкую спинку кресла. Её голова, казалось, гудела от переполняющих мыслей. — Бороться за независимость Кашмира?

— Фире глубоко плевать на Кашмир, он для неё существует также, как охотничьи угодья для знатных любителей пострелять зверьё. Ей всё равно на границы стран, ведь она нацелилась на ума и души людей. Что же жители? Несмотря на разницу менталитета, все они одинаковы. Каждому хочется уюта и порядка в доме, вкусно есть, сладко пить и спать с красивой женой. Максимально простые тезисы, максимально лёгкое поклонение. Всё создано для быстрого распространения и массового завлечения в свои сети новых людей.

— Глупости, — отмахнулась Мирадель, — рассчитанные на невежественных крестьян, которые и идут «под её крыло». Что с божественными законами? Правилами поклонения? Догмами? Где учения жрецов? Где, в конце-то концов, хоть какая-то польза? — она, с откровенной горечью, помотала головой. — Её нет. И после этого злом и демоном называют Хореса? Вшивый культ, проникший на Гаодию из Азур-Сабба, теперь желает подчинить себе и Империю⁈

— Вообще, — перебил её Кюннет, — в Трактате о святости, то есть, во всей серии этих книг, имеется более двухсот несовпадений целей Хореса и его святых бра-из-бра… избранных, с изначально поставленными перед императором. Две из них входят в тринадцать священных молитв, обязательных к изучению всем жречеством наизусть. «Ибо для них утро — смертная тень, так как они знакомы с ужасами смертной тени», — вторая книга, одиннадцатый стих. И ещё: «Потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть, ибо законом познаётся грех», — третья книга, двадцать девятый стих. В первой речь идёт о нарушении…

— Мне донесли, что было сказано пророчество, — выдал Киан. Никто из них уже не слушал Сарга. — Что появится избранный, способный сокрушить Дэсарандеса и «освободить» земли, которые были покорены им.

Милена начала тихо смеяться, но смех постепенно набирал оборот. В нём ощущались истеричные нотки.

«Меня окружают собаки и все они дикие. Рвут на части, каждый миг этой жизни».

— Если такое произойдёт, то все земли, от Малой Гаодии и до Большой, погрузятся в хаос, — наконец произнесла она. — Ты уверен, что гисилентилы не приложили к этому руку?

— Хорес молчит, — повторил Силакви. — А значит, это не они.

«А ведь про Дэсарандеса тоже есть пророчество, — припомнила женщина. — Что-то про объединение мира и уничтожение великого зла, — она не помнила его наизусть. — Как они могут существовать одновременно?»

— Подумай о самой себе, Милена, — тем временем, начал высший жрец, — о битве, которая идёт внутри тебя каждый день…

«Собаки», — сразу же вообразила она, хоть это и не было тем, о чём говорил Киан.

— … о том, как отдельные части тебя постоянно предают целое. Подобное происходит у каждого, а потому, мы не так уж и отличаемся от мира, в котором живём.

— Понимаю, — огрызнулась императрица. — Всё понимаю!

— Даже без гисилентилов, культ Амма доставит нам множество проблем. И пророчеству, — продолжил Силакви, — не обязательно быть настоящим. Слухов о нём будет вполне достаточно, чтобы поднять волну, которая сможет потопить нас всех.

— Хорошо, я согласна с тобой, — кивнула Мирадель. — Но как бороться со слухами?

Жрец притворно нахмурил брови.

— Со слухами можно бороться только при помощи новых слухов.

И в его ответе был смысл.

— Что делать с культистами? — поступил новый вопрос от женщины.

— У них раскол, — Киан пожал плечами. — Надо пользоваться этим, пока есть такая возможность. Если мы сумеем заставить их бороться друг с другом, вместо того, чтобы создавать проблемы уже нам, то как минимум, выиграем время до возвращения Дэсарандеса. Как максимум — решим проблему на корню.

— Ты говорил, что Хиделинда перестала быть главой их культа? — пальцы императрицы снова начали отстукивать мелодию по подлокотнику кресла.

— Но не перестала быть гордой, властолюбивой женщиной, обожающей деньги, почёт и собственный статус «прекраснейшей», — ухмыльнулся Силакви. — Она точно не отнеслась к ситуации