Тогда Чезаре, видя, что ни отлучение от церкви, ни штурм не приносят желанных плодов, заменил осаду блокадой: все дороги, ведущие в Фаэнцу, были перерезаны, и связь города с внешним миром прервалась; а поскольку в Чезене стали замечаться признаки народного возмущения, он поставил губернатором человека по имени Рамиро д’Орко, могучая воля которого была известна и которому было дано право казнить или миловать любого жителя города. После этого Чезаре стал преспокойно ждать под стенами Фаэнцы, пока голод не заставит жителей выйти из города, который они так ожесточенно обороняли. И действительно, через месяц, испытав все ужасы голода, жители выслали в лагерь Чезаре парламентеров с капитуляцией. Герцог Валентинуа, у которого оставалось в Романье еще много дел, против ожидания особенно не упрямился, и город был сдан на условиях, что никому из жителей не будет причинено вреда, и Асторе Манфреди, его юному синьору, будет позволено удалиться, куда он пожелает, с правом пользоваться доходом от вотчины.

В отношении горожан условие было выполнено в точности, однако, увидев Асторе, которого он до этого не знал, Чезаре воспылал противоестественной страстью к миловидному молодому человеку, несколько похожему на женщину, оставил его при себе и принялся воздавать ему чуть ли не царские почести, так что всем казалось, будто он крепко подружился с молодым князем. Но в один прекрасный день Асторе исчез, точно так же как невеста Карраччоло – бесследно. Чезаре казался весьма встревоженным, заявил, что тот, должно быть, сбежал, и, дабы всех в этом уверить, разослал во все стороны гонцов на его поиски.

Год спустя после этих исчезновений в Тибре, чуть ниже замка Святого Ангела, был найден труп красивой молодой женщины с руками, связанными за спиной, и труп миловидного молодого мужчины с обмотанной вокруг шеи тетивой от лука, которою он был задушен. Женщина оказалась невестой Карраччоло, мужчина – Асторе.

В течение года Чезаре пользовался ими для развлечений, а когда они ему надоели, велел бросить в Тибр.

За взятие Фаэнцы Чезаре получил титул герцога Романьи, который сперва был дарован ему папой в присутствии всей консистории, а потом признан за ним королями Венгрии, Кастилии и Португалии, а также Венецианской республикой. Весть об этом дошла до Рима в канун того дня, когда народ обычно отмечал годовщину основания Вечного города, и праздник, который вел свое происхождение со времен Помпонио Лето,[166]приобрел еще большую пышность благодаря счастливому событию в жизни своего правителя. В знак радости целый день раздавался пушечный салют, вечером была устроена иллюминация и фейерверк, а князь Скуиллаче полночи разъезжал по городу в сопровождении самых знатных римских дворян, которые держали в руках факелы и кричали: «Да здравствует Александр! Да здравствует Чезаре! Да здравствует Борджа! Да здравствуют Орсини! Да здравствует герцог Романьи!»

По мере того как Чезаре одерживал одну за другой победы, честолюбие его росло; едва овладев Фаэнцей, он, подстрекаемый семейством Марескотти, старыми недругами фамилии Бентивольо, обратил свой взор в сторону Болоньи, однако Джованни Бентивольо, чьи предки владели городом с незапамятных времен, не только принял все меры к длительному сопротивлению, но и обеспечил себе покровительство французского короля. Узнав, что Чезаре движется с армией к его границам, он тут же отправил гонца к Людовику XII и попросил у него обещанной защиты. Людовик XII с присущей ему честностью сдержал слово, и Чезаре, подойдя к Болонье, получил от французского короля призыв ничего не предпринимать против его союзника. Однако, будучи человеком, который не привык забивать себе голову пустяками, Чезаре предложил противнику условия капитуляции, которые Бентивольо подписал, радуясь, что так легко отделался: он должен был сдать Болонскую крепость, расположенную между Имолой и Фаэнцей, обещать заплатить подать в девять тысяч дукатов и прислать Чезаре сто латников и две тысячи пехотинцев. Взамен Чезаре Борджа сообщил по секрету Бентивольо, что тот обязан его визитом проискам Марескотти, после чего, получив от нового союзника подкрепление, двинулся на Тоскану. Едва его войско скрылось из виду, как Бентивольо запер ворота Болоньи и велел своему сыну Эрмете собственноручно убить Агамемнона Марескотти, а сам тут же учинил убийство тридцати четырех его братьев, сыновей, дочерей и племянников, а также двух сотен более дальних родственников и друзей. Эту резню он произвел руками самых знатных молодых людей Болоньи, чтобы, связав их кровью, поставить на свою сторону под страхом репрессий.

Планы Чезаре относительно Флоренции теперь уже не были тайной: когда миновал январь, он направил в Пизу Реньеро делла Сассетта и Пьетро да Гамба Корти с войском почти в тысячу двести человек, а когда покорение Романьи было закончено, послал им на помощь Оливеротто да Фермо с дополнительными отрядами. К его же войску, кроме пополнения в сто латников и две тысячи пехотинцев, присоединился Вителоццо Вителли, синьор Читта-ди-Кастелло, а также Орсини, которые привели с собой две-три тысячи человек, и в результате под знаменами герцога Валентинуа собралось семьсот латников и пять тысяч человек пехоты, не считая отрядов, посланных в Пизу.

Однако, несмотря на столь внушительные силы, Чезаре вступил в Тоскану только после того, как заявил, что намерения у него самые мирные и что он лишь хочет пройти по территории республики, чтобы попасть в Рим; кроме того, он пообещал расплатиться наличными за все припасы, которые потребуются его армии. Но когда, пройдя горными ущельями, Чезаре оказался в Барберино и почувствовал, что город уже у него в руках и защитить его некому, он стал назначать цену за свое дружеское расположение и принялся ставить условия вместо того, чтобы их выполнять. От Флоренции Борджа требовал следующего: восстановить прежнюю власть Пьеро Медичи, родственника и союзника Орсини; передать в руки Вителоццо шестерых жителей города по его выбору, которые должны будут искупить смерть Паоло Вителли, несправедливо казненного флорентийцами; не оказывать помощь синьору Пьомбино, которого Чезаре собирался в ближайшее время лишить владений, и, наконец, взять Чезаре на службу с соответствующим его достоинствам жалованьем. Однако, ведя переговоры с Флоренцией, Борджа получил от Людовика XII приказ выступить со своей армией, как было условлено, на покорение Неаполя, которое собирался предпринять король Франции. Не осмеливаясь нарушить слово, данное им столь могущественному союзнику, Чезаре ответил, что он полностью к его услугам, но поскольку флорентийцы не знали, что он вынужден уйти из Тосканы, ему удалось получить за свое отступление ежегодный доход в размере тридцати шести тысяч дукатов, за который он обязался по первому требованию республики предоставить ей триста латников для ее нужд.

Однако, как ни спешил Чезаре, он все же надеялся, что ему удастся захватить по пути территорию Пьомбино и молниеносным ударом взять ее столицу. Он вступил на земли, принадлежавшие Якопо IV Аппианскому, однако сразу увидел, что тот, дабы затруднить ему действия, заранее опустошил собственную страну – сжег запасы зерна, вырубил леса и виноградники и засыпал немногочисленные колодцы, в которых была пресная вода. Это, впрочем, не помешало Чезаре в несколько дней овладеть Северето, Скарлино, островами Эльба и Пьяноса, но вот перед хорошо укрепленной крепостью Пьомбино ему пришлось остановиться. А так как армия Людовика XII продолжала двигаться по направлению к Риму, Чезаре, получив 27 июля повторный приказ к выступлению, ушел на следующий же день и оставил осаждать крепость Вителоццо Вителли и Джованни Паоло Бальони.