Когда Игорь вернулся к «этим», Марина вопросительно взглянула на него, словно догадывалась, о чем шел разговор. Профессор тоже был невесел. Но Громов пока ничего говорить им не стал – ему хотелось для начала разобраться в своих мыслях и желаниях.

Он очень много успел пережить за последний месяц. Он давно уже перестал ощущать себя разведчиком на службе Красной линии. С этим было покончено. Сейчас он наконец добрался до Ганзы. Все получилось, как он хотел, и даже лучше. Повезло в кои-то веки. Ему и работу прямо с ходу предложили. С пустячным, в сущности, условием: отделаться по-хорошему от бродяг. Он ведь и сам еще недавно хотел того же.

Нечего сомневаться, что его служба на Ганзе будет неплохо оплачиваться. Он сможет позволить себе все, чего душа пожелает. Ну, или почти все. Будет сыт и пьян. Если захочет, будет иметь красивых девочек, дурь из-под полы. Но так будет только до тех пор, пока с ним что-нибудь не случится. Если он станет немощным инвалидом, ему разве что кусок хлеба дадут из милости.

«А вообще-то девочки за мной и так бегали, – подумал Игорь не без гордости. – Так что на это и тратиться особенно не придется. Можно найти себе тут постоянную девушку, семьей обзавестись». Почему-то при мысли об этом у него скулы свело от скуки.

Рассматривать Элю в качестве возможной подруги ему и в голову не приходило, несмотря на ее авансы. Игоря отталкивали ее странные садистские наклонности. И пусть сейчас она откровенно вешалась ему на шею, Громов был уверен – случись с ним беда, Эля мигом его бросит. Причем постарается сдать с выгодой для себя.

«А я ведь в любой момент могу выйти из строя после тех побоев, – подумал Игорь. – Глядя на меня, можно подумать, что я крепкий и сильный. Никто ведь не знает, как меня отделали в Рейхе… Если что-нибудь серьезно повредили внутри, то и не поймешь, от чего умер…

Стоп! Но меня вынуждают отказаться от единственных людей, которым есть до меня хоть какое-то дело. Просто так, без какой-либо выгоды для себя. Допустим, Марина – лгунья и, возможно, даже воровка. Думаю, если она что-нибудь и стащила, то только чтобы прокормить себя и Женьку, и вряд ли стоит ее строго осуждать за это. Но она выхаживала меня, когда я был полутрупом. Без какой-то выгоды, теперь я понимаю это. Наверное, это называется – из сострадания. Сама голодная, делилась со мной жалкими крохами еды. И если я заболею опять, она не бросит меня. Она будет заботиться обо мне снова.

А Женя? Если сейчас их с Профессором выгонят, а я останусь здесь, девочка со мной не останется. А мне так хотелось бы, чтоб она стала больше похожа на обычного ребенка. Чтоб улыбалась хоть иногда, чтоб доверяла мне. Чтоб я не видел этого постоянного ужаса в ее глазах. Ее, наверное, сильно обидели, а мне почему-то не безразлично, что с ней будет. Я хотел бы с ней подружиться…»

Игорь сам удивился, как мысли у него перескочили уже на другое. Следовало сначала все же определиться с решением, а сложные отношения с Женей могли подождать.

«Так, – подумал он. – Но если их отсюда гонят, а я расставаться с ними не хочу, тогда надо нам всем вместе куда-нибудь с Ганзы уходить. Вот только куда?»

Вольный город Тушино – вдруг вспомнилось ему. Про это место говорил Саид, и еще от кого-то он о нем слышал. Ах, да, та хорошенькая анархистка, Крыся, тоже упоминала Тушино. А что, возможно, это выход! Там их никто не знает, там они могли бы жить спокойно. Кажется, Крыся рассказывала, что там нет таких строгих порядков, как на Ганзе. На окраинах всегда как-то полегче, там проще затеряться от внимательных глаз. А для Громова это очень даже актуально – его будут искать фашисты, и красные тоже будут искать, когда узнают, что он уцелел. А они наверняка узнают – уж Элли постарается. Как только поймет, что ей тут ничего не обломится, – тут же сдаст и тем, и другим. «Поэтому Полис тоже отпадает, – облегченно подумал Игорь, как бы оправдываясь сам перед собой. – Там, скорее всего, тоже полно шпионов».

Он стал прикидывать, как им добираться до Тушинской. Сначала по кольцу до Краснопресненской на дрезине, а оттуда – через Баррикадную и Улицу 1905 года. Может быть, там он своими глазами увидит Нюту – победительницу зверя. Интересно ведь – столько слышал о ней. Ну, а дальше узнают дорогу. Говорят, там народ как-то приспособился обходить по поверхности заваленные туннели к Полежаевской.

«Вот и ладно, – подумал он. – Завтра обрадую своим решением ганзейского начальника, а сейчас самое время поговорить с Мариной».

Женщина отлучилась и сейчас как раз возвращалась с тремя дымящимися кружками чая в руках. Чай здесь был какой-то особенно вкусный, его все еще поставляли с ВДНХ, несмотря на тревожную обстановку. Но цены на него постоянно взвинчивали, распуская слухи, что ВДНХ не сегодня завтра падет под натиском черных и тогда достать чу́дной заварки будет уже неоткуда.

Марина вручила одну кружку Громову, другую – Профессору.

– Я говорил сегодня с начальником станции, – начал Игорь. Марина кивнула. – Он, оказывается, помнит вас с Профессором. Сказал, чтоб завтра же оба выметались отсюда.

Марина молча глядела на него. Невозможно было понять, о чем она думает. Потом женщина кивнула:

– Что ж, собраться недолго…

– Куда думаешь идти? – спросил Игорь.

– Где-нибудь приткнемся, – беспечно ответила Марина. – Нам не привыкать. Оставишь нам немного патронов на первое время?

– А разве я говорил, что остаюсь? – притворно удивился Игорь.

Марина уставилась на него. Затем шутливо толкнула в бок, едва не расплескав кипяток в кружке. Громов притворно сморщился, охнул, и они рассмеялись.

– Что, все еще болит? – спросила она. И чуть погодя, заглядывая в глаза: – Ты правда уверен, что хочешь уйти с нами? Тебя-то, наверное, не станут отсюда гнать. Это только мы тебе мешаем тут устроиться.

– Вы мне не мешаете, – заспорил Игорь. – И чего-то меня не тянет тут устраиваться. При ближайшем рассмотрении мне здесь далеко не все понравилось. Поэтому у меня конкретное предложение: как насчет того, чтобы отправиться в вольный город Тушино?

– Это далеко, – вздохнула Марина. – Но можно, наверное, дойти. Почему бы и нет?

Она задумалась. Потом снова поглядела на него:

– Но ты точно уверен?

– Ну конечно, – стараясь казаться беспечным, ответил он. – А то кто же мне еще будет так интересно рассказывать про Изумрудный город?

Марина прыснула и снова ткнула его в бок.

– Ну, тогда заметано, – подытожил Игорь. – Завтра с утра на дрезину и – покатим с ветерком!

Он понимал, что трудностей впереди будет еще много. Но главное, самое трудное решение было принято.

– Надо Жене сказать. Думаю, она обрадуется. На дрезине прокатится, станции новые посмотрит… Кстати, где она?

У Марины сползла с лица улыбка:

– Когда я уходила за чаем, она была здесь.

– Наверное, отошла куда-нибудь, – предположил Игорь, хотя его кольнуло нехорошее предчувствие. Он постарался не давать воли дурным мыслям. Ну что может случиться с девочкой здесь, на хорошо охраняемой станции?