4 апреля Берия подписал приказ по министерству «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия»:

«Установлено, что в следственной работе органов МГБ имели место грубейшие извращения советских законов, аресты невинных советских граждан, разнузданная фальсификация следственных материалов, широкое применение различных способов пыток — жестокие избиения арестованных, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, заключение арестованных в раздетом виде в холодный карцер.

По указанию руководства бывшего министерства государственной безопасности СССР избиения арестованных проводились в оборудованных для этой цели помещениях в Лефортовской и внутренней тюрьмах и поручались особой группе специально выделенных лиц из числа тюремных работников с применением всевозможных орудий пыток.

Такие изуверские „методы допроса“ приводили к тому, что многие из невинно арестованных доводились следователями до состояния упадка физических сил, моральной депрессии, а отдельные из них до потери человеческого облика.

Пользуясь таким состоянием арестованных, следователи-фальсификаторы подсовывали им заблаговременно сфабрикованные „признания“ об антисоветской и шпионско-террористической работе.

Подобные порочные методы ведения следствия направляли усилия оперативного состава на ложный путь, а внимание органов государственной безопасности отвлекалось от борьбы с действительными врагами Советского государства…»

Пересмотрены были только те дела последнего времени, к которым Берия не имел отношения. О других несправедливо арестованных он не вспоминал.

Но когда 4 апреля 1953 года «Правда» напечатала сообщение МВД о реабилитации «врачей-убийц», это произвело огромное впечатление на страну. Это было первое публичное признание в том, что органы госбезопасности совершают преступления. Напряжение в обществе разрядилось. Мрачная атмосфера, сгустившаяся в последние месяцы жизни Сталина, рассеялась. Именно в те дни появились ростки того, что потом, используя название известного романа Ильи Григорьевича Эренбурга, назовут «оттепелью».

Потом, после ареста Берии, эти газетные сообщения товарищи по партийному руководству поставят Берии в вину: «дело врачей» надо было прекратить, но зачем об этом писать, подрывать авторитет партии и органов?

На пленуме ЦК после ареста Берии это скажет секретарь Николай Николаевич Шаталин:

— Взять всем известный вопрос о врачах. Как выяснилось, их арестовали неправильно. Совершенно ясно, что их надо освободить, реабилитировать и пусть себе работают. Нет, этот вероломный авантюрист добился опубликования специального коммюнике Министерства внутренних дел, этот вопрос на все лады склонялся в нашей печати и так далее… Ошибка исправлялась методами, принесшими немалый вред интересам нашего государства. Отклики за границей тоже были не в нашу пользу…

Этими разоблачениями были крайне недовольны и сотрудники госбезопасности, им не понравилось, что об их преступлениях заговорили публично. И они не понимали, чем им теперь заниматься, если прекратятся политические дела?

Но пока что все происходит стремительно. Берия активен, энергичен и напорист. Товарищи по руководству молча хлопают глазами и послушно голосуют за предложения Берии. Ни возразить, ни оспорить его идеи они еще не смеют.

10 апреля президиум ЦК решил: «Одобрить проводимые товарищем Берией Л. П. меры по вскрытию преступных действий, совершенных на протяжении ряда лет в бывшем Министерстве госбезопасности СССР…»

АМНИСТИЯ 1953 ГОДА

По инициативе Берии 9 мая президиум ЦК принял сенсационное, хотя и секретное постановление «Об оформлении колонн демонстрантов и зданий предприятий, учреждений, организаций в дни государственных праздников». Оно запрещало использовать на демонстрациях портреты вождей, как мертвых, так и живых. Через два месяца, уже после ареста Берии, президиум ЦК спохватился и отменил это беспрецедентное решение. Как же это люди пойдут на демонстрацию без портретов членов президиума?..

Берия превратил министерство внутренних дел в центр власти. Он подчинил себе в эти несколько месяцев 1953 года все, что мог. Даже Управление уполномоченного Совета министров по охране военных и государственных тайн в печати (цензура) и непонятно зачем Главное управление геодезии и картографии.

Зато он освободил МВД от производственно-хозяйственной деятельности, раздал отраслевым министерствам все строительные управления и промышленные предприятия, на которых использовался труд заключенных. Ему просто надоело заниматься хозяйственными делами. Он хотел быть политиком.

Главпромстрой и Главспецстрой перешли в Первое главное управление при Совете министров, занимавшееся производством ядерного оружия.

Заключенных, содержащихся в исправительно-трудовых лагерях, а также работников лагерного аппарата и военизированной охраны, то есть все Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний (ГУЛАГ) и отдел детских колоний, он отдал министерству юстиции.

Он отказался от всего, кроме особых лагерей и тюрем для особо опасных государственных преступников (шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, эсеров и националистов) и военных преступников из числа бывших военнопленных (немцев и японцев). В общей сложности в особых лагерях МВД содержалось 220 тысяч человек. Их освободит только Хрущев.

Берия подготовил амнистию 1953 года. Эта амнистия воспринимается исключительно негативно. В действительности она открыла дорогу на свободу людям, сидевшим за преступления, за какие позже уже не сажали.

26 марта Берия написал в президиум ЦК, что в исправительно-трудовых лагерях, тюрьмах и колониях сидят два с половиной миллиона человек. Большое число заключенных не представляют серьезной опасности для общества: это женщины, подростки, престарелые и больные люди.

Такое количество объясняется жестокостью советской юстиции с предвоенных времен, когда стали сажать за самовольный уход с работы, за должностные и хозяйственные преступления, мелкую спекуляцию, кражи.

А указ от 15 июня 1939 года еще и запрещал досрочное освобождение за хорошую работу. Это произошло после того, как на закрытом заседании Президиума Верховного Совета СССР Сталин сказал:

— Мы плохо делаем, что нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо… Нельзя ли, чтобы эти люди остались на работе — награды им давать, ордена, может быть? Досрочно сделать их свободными, но чтобы они остались на строительстве как вольнонаемные… Это, как у нас говорилось, добровольно-принудительный заем, так и здесь добровольно-принудительное оставление.

Начиная с середины 30-х годов большинство изменений, внесенных в Уголовный кодекс, были либо собственной инициативой Сталина, либо готовились по его указанию.

15 февраля 1942 года был принят указ Президиума Верховного Совета СССР об уголовном наказании колхозников, которые не вырабатывали установленного числа трудодней.