«Ронин» миновал проем между двумя огромными решетчатыми фермами, удерживающими наклонный диск корпоративного здания, нырнул под выстекленную трубу скоростного туннеля. Икари повернулся к своим пассажирам.

– Мы на месте, – сообщил он. – Могу я поинтересоваться, что вы здесь собираетесь делать?

– Можешь, – Глеб положил гаусс-карабин на колени. – Только делать это мы будем все втроем. Сейчас ты начнешь снижение. Средств ПВО можешь не опасаться, их на нашей стороне здания нет. По пути ты проделаешь в крыше подходящего размера дырку. Снимешь свою приставку и отдашь ее мне, Мы вдвоем, – Глеб кивнул на внимательно слушавшую Ксану, – спустимся вниз. Это все, в общих чертах. Вопросы?

– Так не пойдет, – сказал Икари. – Я понимаю, что ты мне не доверяешь, но без приставки я слеп. Лучше я пойду с вами, чтобы ты мог держать меня под прицелом.

– Это разумно, – согласилась Ксана, уверенно вживаясь в роль партнерши Глеба. – Кроме того, он сможет дистанционно управлять вертолетом и прикрывать нас с воздуха. Или обеспечить быстрый отход. Ведь, как я понимаю, ты собираешься что-то украсть?

– Не украсть, – Глеб покачал головой. – Хочу забрать кое-что принадлежащее мне лично. Более подходящее к случаю, чем этот плащ.

Свой плащ Глеб обнаружил на одном из сиденьев «Ронина». Оказалось очень кстати, прикрыть наготу. «Тебе и без него хорошо», – промурлыкала Ксана, устраиваясь рядом.

Да, Иван получил свое меньше часа назад. А до того он стал марионеткой непонятной твари. Но Ксана была практичной девушкой. В этом жестоком мире надо уметь быстро приспосабливаться. Глеб прекрасно подходил на роль нового спутника, Учтивость и смертоносность сочетались в нем как раз в той пропорции, которая нравилась охотнице.

– Что это за место? – спросила новая боевая подруга рыцаря.

Снизу на них надвигалось круглое серое здание с рядами больших прямоугольных окон на плоской крыше.

– Одна из опорных баз Ордена, – ответил Глеб. И, не удержавшись, добавил: – Как раз здесь меня чуть не прикончили люди нашего японского друга.

Икари, разумеется, сделал вид, что не расслышал.

План Глеба был безумен. Конечно, такие объекты – не более чем ремонтная мастерская и скромный склад амуниции – охраняются сравнительно ненадежно. Но это «сравнительно» восходит не к лавке мелкого цеховика, ремонтирующего «подсолнухи» и кары. А, например, к Цитадели Ордена, кибернетической крепости, способной даже после гибели всех защитников еще долгие часы продолжать оборону.

Тамплиеры заслуженно славятся милитаристическими наклонностями. И минимум дюжина кнехтов в этом здании, несомненно, отыскалась бы. На тот случай, если неизвестные экстремисты захотят разжиться у Ордена стволами. А что, бывали прецеденты.

Поэтому, стоит повторить еще раз, план Глеба был безумен.

Раздался взрыв. На головы Первому Гроссмейстеру Максимилиану Ежову, Третьему Гроссмейстеру и отцу Димитрию посыпались осколки бронестекла и штукатурки. Все трое посмотрели вверх.

Их лица, в отличие от ошеломленных физиономий сопровождавших их кнехтов и комтура, не выразили никакого удивления.

Пробитый взрывом потолок и силуэт боевого вертолета в дыму. Трое вооруженных людей, опускающихся на веревочной лестнице. Нет, вооружены только двое из них. У мужчины, одетого в плащ на голое тело, в руке карабин, И женщина держит тонкий клинок.

Гроссмейстер Ежов остался невозмутим, даже оказавшись под прицелом карабина. И лицо Пастыря не дрогнуло, когда острие меча уперлось в ямку между его ключицами.

Для них большинство человеческих эмоций, включая страх и удивление, давно стали ненужной ретроспективой. Да, при необходимости они могли обратиться к своим банкам памяти, содержащим миллионы стереотипных моделей поведения. И эмулировать с их помощью веселье, злобу, интерес. Так же как сон, процесс питания или потребность в кислороде.

Но к затратам энергии и времени на подобные действия они прибегали редко. Если пытались убедить наблюдателя, что он имеет дело с почти натуральными людьми. В случае возникновения прямой и непосредственной угрозы они действовали иначе.

С известной натяжкой можно было сказать, что они подчинялись инстинкту самосохранения. Но это не делало их более человечными. И даже более живыми.

Ведь инстинкты есть даже у некоторых сложных автоматов. А между самым сложным в мире автоматом – тактическим кибером серии «Минотавр» – и тем, что представляли собой два Гроссмейстера и Пастырь – неделимые части техногештальта «Trinity[25]» – была настоящая пропасть. Философ бы обозначил ее как онтологическую.

Ведь, в отличие от «Минотавра», они когда-то были людьми.

Это объясняло то, что многие их действия можно было расценить как проявление отъявленной человечности. Например, стремление к власти.

Сговор с Аркадием Волохом и Службой сделал Максимилиана Ежова Полномочным секретарем. Или, говоря попросту, Диктатором Города. На время действия чрезвычайного положения он приобрел командование всеми федеральными вооруженными силами. А также Полицией Полиса, МАК и всем остальным.

Избравший его Совет автократов, перед тем как сложить с себя все полномочия, единодушно изгнал из своего состава представителей Симбиотического Синклита. Уже лишенных голоса за неявку на внеочередное собрание Совета. Правда, на собрании их ожидал немедленный арест по целому десятку сфабрикованных обвинений. Но это, как говорится, уже подробности.

Синклит не остался в долгу. Решения Совета были объявлены антиконституционными, действия неправомочными, назначение Секретаря недействительным. И бла-бла-бла по всем принадлежавшим «новым людям» информационным каналам. Заглушить удалось лишь часть, остальные умолкли после захвата террористами центрального офиса «Глобалкома».

Тем временем на улицы Ядра выползали «улитки», биотанки «Мирмидон», «ульи» и еще чертова уйма опасной симбиотической дряни. Их сопровождали закованные в хитиновую броню адепты и сочувствующие. Последних вооружали тут же, на месте, вручая им стрекательные хлысты, кислотные ружья или хотя бы плакаты с перечеркнутой эмблемой Ордена.

Кипящую живую массу подстегивали вопли ораторов и летучие гормоны, выделяемые старшими адептами. Надышавшись этой гадости, люди превращались в настоящих берсерков, забывая о смерти. Они бросались в сторону Цитадели Ордена с намерением взять ее штурмом, а свежеизбранного Диктатора подвергнуть скорому гражданскому суду. И, приговорив к смерти или бессрочному остракизму, торжественно привести приговор в исполнение.

В этой ситуации Первый Гроссмейстер действовал согласно упомянутому выше инстинкту. Расчетный уровень угрозы составлял более шестидесяти процентов. Он принял решение покинуть Цитадель. Соратникам было объявлено, что глава Ордена направляется в контрольный рейд по стратегическим объектам. Это должно было положительно сказаться как на репутации лидера, так и на боеготовности его подчиненных.