В последующие дни характер боев не изменился: войска 3-й гвардейской танковой армии в ожесточенных кровопролитных боях, не стихавших ни днем ни ночью, медленно продвигались в северном направлении. К исходу дня 27 апреля 9-й механизированный корпус в районе Шенеберга преодолел кольцевую железную дорогу, опоясывающую центральные районы Берлина, и тем самым взломал внутренний обвод Берлинского оборонительного рубежа. Части 7-го гвардейского танкового корпуса на южном берегу р. Шпрее в районе Шарлоттенбурга встретились с 35-й мотострелковой бригадой 1-го механизированного корпуса 2-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, замкнув тем самым внутреннее кольцо окружения Берлина.

Продвижение войск 3-й гвардейской танковой армии к центру Берлина привело к тому, что они оказались в тылу боевых порядков 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий 1-го Белорусского фронта. Началась неразбериха. Прошло около двух суток, прежде чем маршал Конев около девяти часов вечера 28 апреля направил маршалу Жукову следующее обращение:

«Войска армии т. Рыбалко и т. Лучинского (командующий 28-й армией. – Прим. авт.) сегодня, 28 апреля 1945 г., с боями правым флангом к Ангальтскому вокзалу (правая разграничительная линия фронта), уступом и левым флангом ведут бой за Вильмерсдорф, Халензее.

По донесению т. Рыбалко, армии т. Чуйкова (командующий 8-й гвардейской армией. – Прим. авт.) и т. Катукова (командующий 1-й гвардейской танковой армией. – Прим. авт.) 1-го Белорусского фронта получили задачу наступать на северо-запад по южному берегу Ландвер-канала. Таким образом, они режут боевые порядки войск 1-го Украинского фронта, наступающих на север.

Прошу распоряжения изменить направление наступления армий т. Чуйкова и т. Катукова.

О Вашем решении прошу сообщить»[586].

Однако, как уже говорилось, маршал Жуков, оставив без внимания обращение маршала Конева, добился у Сталина решения об изменении разграничительной линии между войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.

28 апреля маршал Конев, стремясь не допустить перемешивания своих частей с войсками 1-го Белорусского фронта, приказал генералу Рыбалко после выхода на Ландвер-канал повернуть свои наиболее далеко продвинувшиеся части на запад и в дальнейшем наступать в новой, установленной к этому времени, полосе действий 1-го Украинского фронта. Генерал Рыбалко, получив приказ, тотчас позвонил маршалу Коневу:

– Товарищ командующий! Мне непонятно, почему корпуса, уже нацеленные на центр города, отворачиваются западнее, меняют направление наступления.

– Павел Семенович, это связано с тем, что центр города по установленной разграничительной линии входит в полосу действий 1-го Белорусского фронта.

«Зная Рыбалко, – вспоминал Конев, – должен сказать, что его недовольство объяснялось не тем, что он рвался взять еще несколько улиц и площадей, чтобы прославить свое имя. Он и так прославил себя. Но, находясь на поле боя, в самой гуще его, и видя прямую возможность еще чем-то помочь быстрейшему очищению Берлина, он буквально должен был пересилить себя, чтобы выполнить мой приказ. И я не склонен его осуждать за эти хорошо понятные мне личные переживания»[587].

Генерал Рыбалко, вспоминая об этом инциденте, говорил: «В Берлине работало два фронта. Я на себе это ощущал очень солидно, когда два фронта, два штаба, два командующих должны были координировать наши действия. Мы должны были идти, но подчинены быть одному командующему. Один военачальник должен отвечать за такую операцию. Какое у нас получилось положение? Я имел разграничительную линию. Мне приказывают сделать все для того, чтобы пойти навстречу Катукову, я выбрасываю корпус, он встречает Чуйкова, дает переправочные средства. Чуйков выходит и дает предписание освободить пути и получается – не то драться, не то спорить. На этот спор ушли сутки»[588].

29 апреля части 9-го танкового корпуса и 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта начали штурм Рейхстага. Соединения 1-й гвардейской танковой армии, действуя совместно с дивизиями 5-й ударной и 8-й гвардейской армий, подошли к парку Тиргартен с востока и юга. 3-я гвардейская танковая армия, усиленная тремя стрелковыми дивизиями 28-й армии, вела тяжелые бои в юго-западных районах Берлина. 30 апреля воины 3-й ударной армии водрузили знамя на крыше Рейхстага. В 5 часов 1 мая начальник оперативного отдела штаба 3-й гвардейской танковой армии гвардии полковник Еременко в качестве представителя 1-го Украинского фронта выехал на командный пункт 8-й ударной армии для участия в переговорах о капитуляции Берлина. Для переговоров с германской стороны прибыл начальник Генштаба Сухопутных войск генерал пехоты Г. Кребс. Он сообщил, что А. Гитлер в 15 часов 30 минут 30 апреля покончил жизнь самоубийством, назначив своим преемником гросс-адмирала К. Деница. Кребс был уполномочен вести переговоры и внес предложение заключить перемирие до образования нового правительства. Со стороны советского командования было предложено немедленно капитулировать, после чего может быть образовано новое правительство.

В 5 часов 2 мая вновь назначенный комендант Берлина командир 56-го танкового корпуса генерал артиллерии Г. Вейдлинг выслал парламентеров, а вскоре явился сам и предложил полную, безоговорочную капитуляцию Берлина. Капитуляция была принята. Вечером в штаб 3-й гвардейской танковой армии поступило указание маршала Конева о сосредоточении к исходу 5 мая войск армии в районе Финстервальде, Эльстерверда.

Итоги Берлинской стратегической наступательной операции подведены в главе «Первая гвардейская танковая армия». Здесь отметим лишь, что потери войск 1-го Украинского фронта составили: безвозвратные – 27 580, санитарные – 86 425 человек[589]. Войска 3-й гвардейской танковой армии в ходе уличных боев в Берлине уничтожили свыше 6,3 тыс. солдат и офицеров противника, 123 танка, 10 самоходных орудий, 136 орудий, 108 минометов, пленили свыше 13,5 тыс. человек, захватили 127 танков, 25 САУ, 137 орудий, 212 самолетов, 170 паровозов, 1040 вагонов и другое имущество. Потери войск армии составили 5492 человека, в том числе 1387 убитыми. К концу операции в армии насчитывалось всего 268 танков и 180 САУ[590]. Высокие потери в танках и САУ были обусловлены тем, что они использовались для допрорыва мощной обороны противника и ведения уличных боев. В ходе операции личный состав 3-й гвардейской танковой армии проявил массовый героизм и мужество. Орденом Ленина были награждены 6-й и 7-й гвардейские танковые корпуса, 55-я гвардейская танковая, 91-я танковая, 22-я гвардейская мотострелковая бригады.