Ее называли Асука, и она любила Асатори. Тогда ей было всего тринадцать или четырнадцать лет, она едва умела сама заколоть свои волосы и боготворила этого лекаря. Но к нему пришла, начала жить с ним и стала его женой другая девушка, а Асуку вскоре после этого продали в «веселый квартал». Даже воспоминания о той любви начали улетучиваться из головы, но вот она случайно встретила Асатори недалеко от холма Фунаока. Девушка видела его с женой, и когда Гио пришла домой, то всю ночь плакала в подушку. Потом воспоминания об Асатори постепенно вытеснил Таданори, и она поняла, что любит красивого молодого воина. Девушка никогда и не мечтала о том, чтобы снова увидеть его, но это произошло, и теперь ей не хотелось ничего другого, кроме как быть рядом с ним.

В задумчивости Гио подняла глаза и увидела рядом с собой горящий светильник. Таданори опять сидел за столиком для письма над собранием стихотворений при быстро убывавшем свете, не обращая внимания на девушку.

– Вам, наверное, плохо видно, – сказала она, пододвигая к нему светильник.

– О, вы еще здесь?

– Боюсь, что мне надо… И почему так задерживается господин Бамбоку?

– Собираетесь уезжать? Вы можете не найти дорогу до экипажа. Давайте я провожу вас.

Таданори шел впереди по коридорам, пока оба они вдруг не натолкнулись на Бамбоку. Таданори с видимым облегчением оставил Гио на попечение Носа и пошел обратно в свои комнаты.

– Сюда, Гио, иди сюда.

– Уже темнеет, и мне бы лучше уехать.

– Тебя хочет видеть господин Киёмори. Входи сюда.

Гио вдруг попятилась.

– Но… – запротестовала она, прижимаясь к колонне и не соглашаясь идти дальше.

– Не надо волноваться. Если будет поздно, воины проводят тебя домой. Если ты думаешь, что Тодзи станет беспокоиться, можно прямо сейчас отправить посыльного, чтобы он сообщил ей, где ты находишься. В любом случае ты не должна обижать господина Киёмори.

То упрашивая ее, то браня, Красный Нос затащил-таки девушку к хозяину Рокухары…

Киёмори налил себе сакэ. С того места, где он сидел, кисейный головной убор и бледно-голубая накидка Гио в свете фонаря казались ненастоящими.

– Красный Нос, сними с нее то, что на голове, и убери кинжал. Так ей будет удобнее, – сказал Киёмори. – Тебя звать Гио? Подойди поближе, вот сюда… Подойди и поговори со мной. Какие последние сплетни ходят в столице?

Красный Нос усмехнулся про себя неуклюжести Киёмори, его дурацким словам и глуповатому выражению на лице – такая неловкость всегда была характерна для него, когда он встречался с женщинами. Влюбчивый в красоток и при том легко ранимый, Киёмори так и не научился скрывать свои чувства. Для Бамбоку это не было новостью, потому что он видел Киёмори с Токивой, а потом еще с несколькими женщинами, и всегда происходило одно и то же. Но, размышляя про себя, Нос недоумевал, почему всемогущий военачальник и министр с женщинами становился таким смиренным. Однажды, выпив, Киёмори признался, что независимо от того, в каком находился возрасте, он не мог преодолеть волнения и робости перед женщиной, которая захватила его воображение. Киёмори презрительно сказал о себе, что девственная стыдливость молодых девушек лишь делала его самого еще более неловким. Бамбоку, однако, пришел в конце концов к заключению, что Киёмори совсем не таков – иначе чем можно объяснить его поведение в отношении Токивы? Что являлось причиной того, что Киёмори наносил рану уже раненой? Если он робел перед молодыми женщинами, то он должен был бы избегать причинять им боль, однако его дела расходились со словами. Как полагал Бамбоку, в отношениях с женщинами в Киёмори проявлялась некая жестокость, которую он пытался скрыть даже от самого себя.

– Красный Нос, ты ведь знаешь, где живет Гио, так? И ты также знаешь ее хозяйку?

– Да, но…

– Это одно из часто посещаемых тобой мест?

– Ну, не совсем так.

– Не надо ничего скрывать. Ради меня ты туда съездишь?

– Куда, господин?

– К Тодзи, чтобы сказать ей, что Гио останется здесь. Заверь Тодзи, что она получит за нее золота или серебра сколько захочет.

Бамбоку с сомнением переспросил:

– Вы хотите, чтобы я это сказал ей, господин?

– Да, и поезжай сейчас же, – приказал Киёмори и с восхищением посмотрел на Гио.

Без своего головного убора она казалась еще более трогательно юной и испуганной, девушка тихо плакала и что-то бессвязно бормотала в складки свой бледно-голубой накидки.

– Уже довольно поздно, что вы хотите, чтобы я делал с ответом? – спросил Бамбоку.

– Ответ – завтра, в любое время, – ответил Киёмори.

Купец поклонился и ушел, аккуратно прикрыв за собой двойную дверь. Он сел в дамский экипаж, который все еще стоял в ожидании, и приказал слуге Коваке отвезти его к Тодзи.

История Гио скоро стала в столице сплетней номер один. Поехать без приглашения в Рокухару и занять такое место в «розовом» дворе! Пошли домыслы о том, что все это должно было означать для родителей девушки, которые сильно нуждались.

В свой первый короткий визит к отцу с матерью, которые жили теперь в новом доме, Гио прибыла в великолепном лакированном экипаже, сверкавшем золотой и серебряной отделкой, с внушительным эскортом воинов. Ничего более ослепительного еще никогда не видели на улице Дзудзэндзи, где поглазеть на Гио собралась огромная толпа, которая терпеливо дожидалась ее отъезда. Когда снова появилась Гио, которую провожали до ворот отец и мать, любопытные созерцатели хлынули к девушке, чтобы внимательно оглядеть ее с головы до ног. Подняв рукав, чтобы скрыть лицо, Гио быстро вошла в свой экипаж, а тем немногим, кто стоял рядом с ней, удалось увидеть ее бледный, скорбный лик, и они удивлялись, почему так печальна была та, которая добилась столь оглушительного успеха.

Здоровье Рёдзэна, отца Гио, поправилось, он потолстел и теперь щеголял в прекрасных одеждах. В двери дома ломился поток посетителей. Они были очень высокого мнения о Рёдзэне и его жене, восхищались богатым убранством, которое повсюду видели, и в разговорах между собой строили догадки, во сколько это каждый месяц обходится Киёмори. Сюда частенько захаживал и Змий, чтобы выпить с хозяином.

«Ну, Рёдзэн, – говаривал Змий, – ты не считаешь, что я принес тебе счастье?»

Рёдзэну доставляла удовольствие лесть Змия, и многие не раз слышали, как он в приподнятом настроении отвечал: «Да, у меня дела в порядке. А если у Гио родится ребенок от господина Киёмори, я стану родственником министра. Тогда я непременно получу какой-нибудь пост в Рокухаре».

Тогда Змий обычно подначивал хозяина: «Да, Рёдзэн, если бы не я, где бы ты теперь был? Разве не я переселил тебя с Улицы торговцев волами, где ты умирал с голоду, позаботился о твоей дочери и сделал ее танцовщицей? Мы теперь так хорошо друг с другом знакомы, что можем считаться родственниками, а? Да, иной раз я могу из-за тебя выйти из себя, но это только потому, что всегда желаю тебе добра».