Возникшее в то время тайное общество было названо «Союзом спасения» — обществом истинных и верных сынов Отечества.

«Я вернулся на родину в конце 1816 года. Толчок, данный умам только что происшедшими событиями, или скорее возбуждение, ими произведенное, были очевидны. Именно с момента возвращения русских армий в свою страну либеральные идеи, как говорили тогда, начали распространяться в России. Кроме регулярных войск, большие массы народного ополчения также видели заграничные страны: эти ополченцы всех рангов, переходя границу, возвращались к своим очагам и рассказывали о том, что они видели в Европе. Сами события говорили громче, чем любой человеческий голос. Это была настоящая пропаганда.

Это новое настроение умов сказывалось преимущественно в тех местах, где были сосредоточены войска, особенно же в Санкт-Петербурге, деловом центре, включавшем многочисленные гарнизоны из отборных войск… Я слышал, как люди, возвращавшиеся в Санкт-Петербург после нескольких лет отсутствия, выражали свое изумление при виде перемены, происшедшей во всем укладе жизни, в речах и даже поступках молодежи этой столицы: она как будто пробудилась к новой жизни, вдохновляясь всем, что было самого благородного и чистого в нравственной и политической атмосфере. Особенно гвардейские офицеры обращали на себя внимание свободой своих суждений и смелостью, с которой они высказывали их, весьма мало заботясь о том, говорили ли они в публичном месте или в частной гостиной, слушали ли их сторонники или противники их воззрений. Никто не думал о шпионах, которые в ту эпоху были почти неизвестны»[1566].

«Наше общественное движение 1820-х годов нельзя объяснить одним европейским влиянием, напротив того, оно может быть ясно понято лишь в связи со всеми условиями русской жизни того времени.

Во-первых, иностранные заимствования в программах тайных обществ и пр. были незначительны и несущественны, а во-вторых, и это главное, как исходная точка этого движения, так, наконец, и подробности в его развитии — все это было прямо русским, своим, а не заимствованным.

Насколько бы сильным мы ни признавали европейское влияние в этом вопросе, нельзя не видеть, что указанное общественное движение исходило из данных русской жизни, основываясь на тех русских условиях, которые вызывали против себя естественный протест, имело целью изменить и уничтожить эти условия»[1567].

«Вступив в "Союз благоденствия", я не нашел там никакой организации… Члены Союза, близко знакомые между собой частным образом, вполне естественно искали общества друг друга; таким образом я виделся иногда с теми, с кем я раньше имел сношения. Вожаки или те, кого считали за таковых, были старыми членами общества. Секретарь служил посредником между ними и другими участниками. Последние состояли почти исключительно из гвардейских офицеров и литераторов. В большинстве юноши, горевшие нетерпением, они не переставали требовать через секретаря указаний относительно того, что им делать, жалуясь на бездействие, в котором их оставляли, и упрекая вождей за недостаток рвения… Что касается членов общества, то его никогда нельзя было точно определить. Многие из принятых в него вскоре выбывали»[1568].

Так начиналось то общественное движение, которое лишь при самом окончании своей деятельности получит наименование «декабристского» и с ним войдет в историю. В судьбе графа Милорадовича оно сыграет роковую роль — но пока, того не зная, он ревностно занимался своими служебными делами.

Цесаревич Константин Павлович — генерал-адъютанту Сипягину.

27 февраля 1816 года, Варшава.

«Получив извещение ваше, что государь император приказать соизволил прислать сюда трех подпрапорщиков лейб-гвардии Литовского полка для узнания порядка военной службы, я с трепетом их ожидаю, и выведу весь Варшавский гарнизон, чтоб пал ниц лицом перед ними, ибо и не смею и помыслить того, чтобы их здесь выучить, а разве у них будем учиться, так как они были под мудрым начальством и обучены у совершенных знатоков, его сиятельства графа Милорадовича и его превосходительства генерала Потемкина»[1569].

Цесаревич Константин Павлович — генерал-адъютанту Сипягину.

26 марта 1816 года, Варшава.

«Получив эстафету из Санкт-Петербурга и распечатывая между прочими бумагами пакеты от графа Михаила Андреевича, посмотревши на его печать, я не мог, чтобы не заключить, что его сиятельство видно ныне очень занимается фронтовой службой, ибо даже свои декорации выстроил он в три шеренги и не забыл в запас поставить четырех унтер-офицеров в замке — дело видно не на шутку, как его сиятельство принялся за фронт»[1570].

Генерал-адъютант Сипягин — цесаревичу Константину Павловичу.

12 апреля 1816 года, Санкт-Петербург.

«Ваше императорское высочество, заключая по печати графа Михаила Андреевича, что он стал только заниматься фронтовой службой, нисколько не ошиблись…»[1571]

Уж если Константин Павлович иронизирует над проявившейся вдруг страстью Милорадовича к «фрунту» — то это действительно серьезно… Из писем можно понять, что на печати графа изображены гвардейские унтера — тоже показатель. Но все ж нельзя считать, что «Друг солдат» превратился в бездушного «экзерцирмейстера», не видящего ничего, кроме вытянутых носков и равнения в шеренгах.

Приводим здесь вопросы, предложенные командовавшим корпусом генералом от инфантерии графом Милорадовичем 22 декабря 1815 года полковым командирам, и ответы на сих последних, которые показывают состояние солдата в это время и способ его содержания.

Что именно солдаты в полках едят каждый день? — Довольствуются сполна положенным провиантом и на вычитаемые из их жалованья всякую треть по три рубля ежедневно варят щи, в пост — со снетками и маслом, а в мясоед — с салом.

Сколько раз в неделю едят мясо и рыбу? — В неделю один раз в пост — рыбу, а в мясоед — говядину.

Разная зелень, как то: капуста, бураки, репа и прочее, заготовляется в припасах или ежедневно покупается? — Не заготовляется, а ежедневно покупается по неимению удобных мест для сохранения оных.

Что именно издерживается деньгами на продовольствие солдата и из какой суммы? — Издерживаются для каждого солдата положенные им в треть по 3 рубля из вычитаемого у них жалованья, к коим добавляется на говядину и рыбу из заграничной артели.