сознании творится вúдение мира и себя в мире (178). Погруженный в меон, смысл видит себя в меоне; без этого нет и самосознания. Но видеть себя в меоне, значит видеть себя аффинированным различными текучими и все новыми и новыми подробностями (93); в этом и заключается его (т.е. экстаза. – В.П.) смысл – не нуждаться даже в вúдении, даже в бытии (189); одни моменты (эйдоса. – В.П.) я вижу хорошо, другие – плохо (184); композитор видит мир только в аспекте становящегося потока нерасчлененных вещей (226). Чтобы понять структуру подлинного общения, необходимо увидеть в слове совершенно иной логический состав, чем «звуки» и «значение» (195). Надо одну категорию объяснить другой категорией так, чтобы видно было, как одна категория порождает другую (41); предметная сущность вещи есть то цельное и единичное, что мы увидели характерного в вещи и уразумели в ней. Вещь – множественна, изменчива, неустойчива. Но мы видели, что во множественных частях ее присутствует она целиком и без разделения, что без этого присутствия не было бы и вúдения самой вещи. Мы увидели в изменчивых контурах вещи нечто абсолютно устойчивое и неподвижное, и заметили, что без этого устойчивого оформления не было бы и самого вúдения вещи (83). Еще не строя никаких теорий, мы начинаем всматриваться в то, что называется мыслью и словом. Мы сразу же видим, что звук слова есть нечто совсем иное, чем значение слова, что значение слова есть нечто совсем иное, чем предмет, к которому слово относится, и т.п. (198); в людях мы теперь уже видим все те бесконечные роды и виды, которые содержатся в эйдосе «люди» (147).

3. Остается возможность смотреть на сущность с точки зрения софийности и энергии; софийное конструирование сущности видит эйдетическую природу сущности во всей ее чистоте, т.е. видит, как эта эйдетическая природа воплощена в своем факте, как она сотворена (226 – 227); смотря на сущность глазами эйдетического меона, видим текучую эйдетичность, становящуюся осмысленной (226). «Смотря на эйдос», мы перечисляем его свойства и признаки и составляем из них общую совокупность, представляющую собой абстрактную параллель живому эйдосу (136).

4. Сначала нужно видеть, а потом уже строить теорию вúдения; видимый цвет – одно, схема зрения видимого цвета – другое, рассуждение о схеме зрения – третье (213 – 214).

внутреннее / внешнее (вне)

1. Тайна слова в том и заключается, что оно – орудие общения с предметами и арена интимной и сознательной встречи с их внутренней жизнью (68). Растительный организм есть уже более внутреннее и существенное слово, чем просто физическая вещь (86).

2. Слово – результат некоего внутреннего, а не только внешне-механического сопряжения отдельных моментов (86); надо различать внутри-сущностный и вне-сущностный меон, или меонально-сущностный и абсолютно-меональный, меон первого и меон второго определения (158). Явиться, значит отличаться внутри себя так, что одна сторона оказывается более внутренней, другая же – более внешней, открывающейся, являющейся. Есть ли эта антитеза внутреннего и внешнего в эйдосе? Конечно, нет. Эйдос весь одинаково внутренен и внешен. Отдельные его моменты совершенно одинаковы; они все совершенно одинаково явлены и себе, и всему иному (110 – 111); тут перед нами ясная антитеза внутреннего и внешнего, хотя в то же время, – и это – диалектическая необходимость, – также и полное тождество этого внутреннего и этого внешнего (111); с символом мы входим в сферу вообще языковых явлений, понимая под языком всякую осмысленную выраженность, все внешнее, что может быть так или иначе знаком внутреннего (150); формы внутренние и внешние (152).

3. Такое бытие есть вне-себя-бытие. Каждый элемент такого бытия внешен каждому другому элементу. Это – внеположность всего всему (83); внешне связывать полагание смысла (145); внешняя действительность (179); Одно – меональная вещь – только и получает извне осмысление и сама не рождает смысла и выражения (80); вне-интеллигентная зависимость и независимость вещи от инобытия (107); вне-выразительные моменты смысла (210); вне-сущностное (222).

вобранность

Символ в собственном смысле слова есть именно не реальный переход в инобытие, но смысловая же вобранность инобытия в эйдос. Эйдос, оставаясь столь же чисто эйдетическим, вбирает в себя инобытие как материал, перестраивается, заново создается (127).

водораздел

Это (т.е. имя. – В.П.) – водораздел обеих сущностей, первой и второй (167).

возвращение

Интеллигенция есть самосознание, волевое устремление и возвращение воли к себе, или чувство (211).

возможность (возможное)

1. Человеческое общение, т.е. общение в разуме, возможно только при помощи имен (192). В слове и имени – встреча всех возможных и мыслимых пластов бытия (53). Тело и лицо человека – откровение и выражение всех тайн, которые только возможны (178); предметом слова может явиться только эйдос какой-нибудь сущности (181).

2. Мифология и есть наука о бытии, рассмотренном с точки зрения проявления в нем всех, какие только возможны, интеллигентно-смысловых данностей (205).

3. Число как чистая смысловая возможность эйдетического тела (218); сущее есть как бы только задание, возможность, потенция (125). Логос как чистая возможность их созерцательной картинности и воззрительной изваянности (139).

1. Ощущение может быть только тогда, когда есть мысль (95); если есть неживая природа, то не может не быть раздражения, по крайней мере в мысленной возможности… Но нахождение себя в ином есть. Следовательно, есть, или принципиально может быть, нахождение себя в себе же, ибо последнее есть противоположное нахождение себя в ином. Стало быть, если есть раздражение, не может не быть ощущения… Теперь у нас есть нахождение всецело себя и в ином, и в себе. Как это возможно? (94)

2. Возможные формы конструирования эйдоса (224); возможно дальнейшее и уже последнее проникновение меонального субъекта в предметную сущность слова (189); можно говорить о мифологически-логической, ноэтически-логической, геометрической и арифметической природе мысли-слова (218).

3. Необходимо первоначальное разграничение как предметов вообще, так и сфер отдельных возможных знаний (198); философия имени есть и диалектическая классификация возможных форм науки и жизни (228). О «вещах в себе» не может быть никакой науки (224); возможна наука, т.е. трактование в логосе, – эйдоса, логоса и меона