войне, и в быту. Ибо несёт он избавление миру от мук и страданий грешного бытия.»

«Чем докажешь, губитель?» — вырвалось у меня из груди.

«А давай поглядим, чей Бог сильнее!» — бросил он мне вызов.

И по мановению руки евонной, привели в зал ребят, видать, новеньких, кого как и меня в полон увезли. А следом, вошли два рыцаря тёмных и на цепях шёл за ними огр свирепый. Большой, жёлтый, из пасти смердит, как из навозной кучи.

«Молись! Молись, чтобы спасли их твои боги! А потом, я помолюсь своему.»

Упали цепи на пол, а вместе с ними и я — на колени. Огр бросился на разбегающихся ребят. Не успела я начать читать, как двоих перемололо между зубов чудовища. Одного за другим он сожрал их всех, а я продолжала молиться, понимая, что спасения не будет. Слёзы обжигали щёки, руки окоченели от застывшей в жилах крови.

Огр уже подошёл ко мне, как главный произнёс: «Аммаст всегда знает, что мне нужно!» — и на моих глазах чудище лопнуло, словно шарик из жалудка окуня, которые мы надували по праздникам. В лицо ударила горячая кровь огра, а дядька уже стоял на одном колене напротив меня.

«Теперь-то ты узрела, чей Бог на самом деле заботится о своих рабах?» — спросил он.

И я кивнула, не в силах сопротивляться речам, хоть и понимала, что это конец.

«Как думаешь, будь твоим богам не плевать на тебя, допустили ли бы они сожжение твоей деревни? Неужто ты думаешь, что я виноват в смерти твоих родных? Не-е-ет. Это твои боги создали огонь, мечи и стрелы. А что же Аммаст? Он несёт тьму, то есть вечную ночь. Но разве ночь это плохо? Ночью ты спишь, отдыхаешь душой и телом, видишь прекрасные сны, в которых твои родители всё ещё живы. И это то, к чему стремиться наша Церковь. Если этот проклятый мир с его лжебогами исчезнет, такие дети как ты, перестанут появляться. Не будет войны, смертоубийств и пыток. Карцер погрузится в вечный сон, где каждый обретёт собственное счастье. Ты ведь хочешь этого?»

Хочу…

* * *

Проснувшись и приняв трапезу, Рене приняла ванну. Расчесав вороные волосы, Магистр надела доспехи, длинные рукавицы до локтя, чёрные чулки и ботфорты. Повесив на спину верную косу, девушка покинула келью.

По пути во внутренний двор Цитадели, куда должны были привести новичков, Рене услышала разговор двух других Магистров. Обсуждали, как раз-таки, её провал и девушка решила притаиться за колонной.

— Представить не могу, чтобы кто-то другой после такого, если не расстался бы с головой, то сохранил сан Магистра! — воскликнул Магистр Сорос, Чёрный Язык.

— Ничего не удивительного, она ведь единственная баба в Церкви, перед Патриархом ноги раздвигает, вот тебе и карьерный рост, — ответил Геррот, Посох Смерти.

— Я всё, конечно, понимаю, но три тысячи рыцарей положить за девять лет! Да это же целое войско! — взялся за голову Сорос.

— А теперь свыше ещё и приказ взять его живым. Они там уже определятся? То живым, то неживым! Нас созвали… Я ещё тогда, когда сосуд сбежал, предлагал развернуть полномасштабные поиски. Но нет же, у нас тут масло в лампадках менять не кому! Вот тебе и масло, раздери его псы! — поддержал товарища Геррот.

— Приветствую, господа Магистры, — вынырнув из-за колонны, поздоровалась Рене, словно ничего и не слышала.

— Приветствую, Песнь Бездны, — разом ответили мужчины, но в их тоне не было и капли терпимости.

— Шлюха… — фыркнул вслед Чёрный Язык, когда девушка скрылась за поворотом.

На плацу Рене встретила ещё одного Магистра. Одноглазый мужчина с седыми висками, верхом на Глиняном Келпи — лошади с лягушачьей кожей, глазами и языком, — вёл за собой связанных кандалами детей от восьми до десяти лет.

— Здравствуй, Гарибальди. Пополнение?

— Нет, чёрт побери, обед! — махнул рукой всадник.

— Ты хоть в курсе, что мы тут к войне готовимся?

— Да уж наслышан! Только куда их девать ещё? Пошли! — оскалившись, Магистр вдарил шпорами по бокам Келпи и повёл процессию дальше. Рене мельком осмотрела детей: с застывшими слезами на щеках и красными глазами, кому-то, видно, досталось за истерику, судя по синякам. Но впервые за 60 лет сердце Рене дрогнуло при виде сироток, ведь среди дюжины мальчиков шагала и совсем уж крошечная девчушка с чёрными волосами.

— Тётя, когда меня отведут к маме? Я потерялась в лесу, — спросила кроха, уставившись зелёными глазками-бусинками.

— А… Потерпи… немного, — замялась, неожиданно даже для самой себя, девушка. Что было ещё более неожиданно — малышка улыбнулась и успокоилась. Рене не спускала с неё взгляда, пока та не исчезла внутри замковых врат.

«Какого чёрт с тобой происходит, Рене? Соберись! Долой ненужную рефлексию!» — дала себе мысленную пощёчину оторопевшая Магистр.

Что-то менялось. Она чувствовала, что грядут великие перемены, будто от событий этих дней будет зависеть судьба всего Карцера. И вопреки всему, Рене не могла дать точного ответа: удастся ли всемогущему Тёмному Богу прийти в этот мир и погрузить всё живое в сон. Почему-то, именно сейчас девушке хотелось спать меньше.

* * *

Произошедшее не поддавалось никакой логике. Что за паразит? Неужто Его Святейшество сбрендил?

Но куда тогда делось тело? Нет-нет-нет! Мой Господин… мне выпала честь ублажать вас! А это… этот… Как вообще называть эту тварь?! Он или оно — неважно! — испортил мой личный, женский триумф! Почесть, которую я верой и правдой выбивала себе через реки крови неверных, ступая по трупам товарищей и врагов, отобрана жалким… червём?!

Мой гнев, будь я богиней, скорее всего, расколол бы небеса и обрушил их на землю, свершив долгожданный апокалипсис. Но увы. За столько лет я приняла новую веру. И не сказать, чтобы сожалела. Патриарх был прав: боги людей были бессильным перед оружием Бездны. Даже инквизиция или армия Доминос не могли встать на пути Церкви.

Я прошла путь от «дикарки» до полноценного «Человека», более того, мне удалось миновать стадии Врат Тела, Воли Разума и Ядра Души. Ничто не мешало мне пройти Испытание Семи и стать «Спиритом». С учётом подпитки тёмной энергией, я и сейчас не сильно-то уступаю шестиуровневым. Меня можно смело причислить к десятке сильнейших существ внешней стены.

Но я приняла решение остаться, дабы исполнить своё предназначение. И когда его отняли, мой маленький мирок рухнул. Ведь Патриарх всегда убеждал, что только Аммаст способен влиять на мир, более того, я видела подтверждение его слов и