все мышцы его рук и шеи напряглись. В свете верхнего света офис выглядел странным, почти чужим, а за окнами царил полумрак. Когда он направился к двери, на которой были выгравированы имена обоих партнеров, единственным холодным утешением, который он мог извлечь из сложившейся ситуации, было то, что Шарлотта не сможет устроить засаду на Робин, пока она находится на ферме Чепменов.

Глава 62

Девять на втором месте…

Доброжелательное отношение к дуракам приносит удачу.

И-Цзин или Книга Перемен

В машине по дороге к дому Хитонов в Кромере Страйк узнал, что Великобритания проголосовала за выход из ЕС. Он выключил радио после часа слушания комментаторов, рассуждающих о том, что это будет означать для страны, и вместо этого стал слушать песню Тома Уэйтса “Swordfishtrombones”.

Он мог бы забрать последнее письмо Робин на обратном пути из Кромера, но поручил эту работу Мидж. Проделав это однажды, он на собственном опыте убедился, как трудно человеку с отсутствующей половиной ноги перебраться через стену и колючую проволоку, не поранившись и не упав в заросли крапивы на другой стороне. Тем не менее он сознательно решил проехать мимо входа в Львиную Пасть и фермы Чепмена, хотя при обычных обстоятельствах это было последнее место, куда он решился бы приблизиться. Когда он проезжал мимо электрических ворот и видел на горизонте диковинную башню, похожую на гигантскую шахматную фигуру, на него неизбежно нахлынули неприятные воспоминания; он помнил, как в одиннадцать лет его убедили, что она как-то связана с братьями Кроутер, что это какая-то сторожевая башня, и хотя он никогда не знал, что именно происходит в домиках и палатках, скрытых от глаз, его внутренняя антенна зла представляла себе детей, запертых там. Тот факт, что Робин на мгновение оказалась так близко, но вне досягаемости, ничуть не улучшил его настроения, и он поехал прочь от фермы Чепменов. Настроение его было еще хуже, чем за завтраком, когда его мысли были заняты угрозами Шарлотты, прозвучавшими накануне вечером.

Он был корнуолльцем и близость к океану обычно поднимала ему настроение, но, въехав в Кромер, он увидел множество старых стен и зданий, покрытых округлым кремнем, которые неприятно напомнили ему фермерский дом, в котором Леда периодически пропадала, чтобы обсудить философию и политику, оставляя своих детей без присмотра и защиты.

Он припарковал БМВ на стоянке в центре города и вышел из машины под пасмурным небом. Хитоны жили на Гарден-стрит, которая находилась в нескольких минутах ходьбы и по мере приближения к набережной сужалась до пешеходной аллеи, а океан, обрамленный старыми домами, выглядел как маленький бирюзовый квадрат под пасмурным серым небом. Их дом находился на левой стороне улицы: солидный дом с террасами и темно-зеленой входной дверью, выходящей прямо на тротуар. Страйк представлял себе, что это будет шумное место для жизни, с пешеходами, снующими взад-вперед от пляжа к магазинам и пабу “Веллингтон”.

Когда он постучал в дверь молотком в форме подковы, изнутри раздалось яростное тявканье собаки. Дверь открыла женщина лет шестидесяти, платиновые волосы которой были коротко подстрижены, а кожа была в морщинах и как будто выцветшая. Собака, маленькая, пушистая и белая, была прижата к ее огромной груди. На долю секунды Страйк подумал, что, должно быть, пришел не в тот дом, потому что из-за ее спины раздались раскаты хохота, слышимые даже сквозь повизгивающий лай собаки.

— К нам пришли друзья, — сказала она, сияя. — Они хотели познакомиться с вами. Все в восторге.

Вы, наверное, шутите.

— Я так понимаю, вы…?

— Шелли Хитон, — сказала она, протягивая руку, на которой звенел тяжелый золотой браслет. — Заходите. — Лен там, с остальными. Заткнись уже, Дилли.

Тявканье собаки стихло. Шелли провела Страйка по темному коридору и вышла в уютную, но не слишком большую гостиную, которая, казалось, была полна людей. За сетчатыми занавесками сновали туда-сюда смутные тени отдыхающих: как и ожидал Страйк, шум с улицы доносился постоянно.

— Это Лен, — сказала Шелли, указывая на крупного, румяного, лысоватого мужчину с зачесанными на лысину волосами. Правая нога Леонарда Хитона, заключенная в хирургический ботинок, покоилась на приземистом пуфе. Стол рядом с ним был завален фотографиями в рамках, на многих из которых была изображена собака на руках у Шелли.

— Вот он и здесь, — громко сказал Лен Хитон, протягивая потную руку с большим кольцом-печаткой. — Кэмерон Страйк, я полагаю?

— Это я, — сказал Страйк, пожимая руку.

— Я только заварю чай, — сказала Шелли, жадно глядя на Страйка. — Не начинай без меня!

Она посадила маленькую собачку и ушла, звеня украшениями. Собака рысью побежала за ней.

— Это наши друзья Джордж и Джиллиан Кокс, — сказал Леонард Хитон, указывая на диван, где тесно примостились три пухлых человека лет шестидесяти, — а это Сьюзи, сестра Шелли.

Жадные глаза Сюзи казались изюмом на ее пышном лице. Джордж, чье пузо почти упиралось в колени, был совершенно лысым и слегка хрипел, хотя и сидел неподвижно. Джиллиан, у которой были вьющиеся седые волосы и которая носила очки в серебристой оправе, гордо сказала:

— Я та, с кем вы говорили по телефону.

— Садитесь, — удобно расположился Хитон, указывая Страйку на кресло, стоящее спинкой к окну, напротив его собственного. — Довольны референдумом?

— О, да, — сказал Страйк, который по выражению лица Лена Хитона понял, что это был правильный ответ.

За несколько минут, пока жена Хитона входила и выходила из кухни с чаем, чашками, тарелками и лимонным пирогом, регулярно причитая: “Подождите, я хочу все услышать!”, Страйк успел понять, что три блондинки, загнавшие его в угол на крестинах крестника, были просто любительницами поразвлечься. Обитатели дивана завалили его вопросами не только о самых громких делах, но и о его родословной, о его отсутствующей половине ноги и даже — тут его решительная доброта чуть не дала сбой — о его отношениях с Шарлоттой Кэмпбелл.

— Это было очень давно, — сказал он так твердо, как только позволяла вежливость, и повернулся к Леонарду Хитону. — Так вы только что вернулись из Испании?

— Да, точно, — сказал Леонард, у которого шелушился лоб. — У нас есть небольшое местечко в Фуэнхироле, где я открыл свой бизнес. Обычно мы работаем там с ноября по апрель, но…

— Он сломал свою чертову ногу, — сказала Шелли, усаживаясь, наконец, на стул рядом с мужем, поднимая маленькую белую собачку на колени и жадно глядя на Страйка.

— Только без слова “чертову”, — сказал Леонард, ухмыляясь. У него был вид шутника, привыкшего командовать в зале, но, похоже, он не возмущался тем, что Страйк временно занял