Но лопнула не она. Лопнул зал. Хирка оглянулась и посмотрела назад, на зияющую дыру, из которой они только что вынырнули. Открытая рана в стене. Что они натворили? Во имя Всевидящего…

Ример шёл вдоль сводчатой стены. Его ноги не касались пола – он шагал по воздуху. По Потоку. Стена покрывалась трещинами и лопалась там, где он проходил. Поток вокруг него был в ярости. Маленькие перламутровые плитки отрывались и летали по залу. Имлинги кричали, наклонялись и прикрывали головы руками.

В зале шёл дождь из плиток и камня, которые откалывались от стен вокруг Римера, отрывались от потолка над ним и парили вокруг него, как будто находились в густом масле. Медленно. Когда он проходил мимо, они продолжали падение с обычной скоростью. Казалось, время вокруг Римера остановилось. Воздух искрился. Падал бело-золотой дождь.

Изображения на стенах стали неразличимы, они распадались на части. От старых фигур отваливались куски. Цвета исчезали. Устоять удалось только массивным каменным колоннам. Они вырастали там, где известь и плитки отрывало энергией, которая стала почти невыносимой для Хирки.

Колонны были громадными. Их было много. Стены скрывали их тысячу лет. Вот и нашёлся каменный круг в Блиндболе. Потерянные врата. Его никогда не было в горах за стенами Эйсвальдра. Он находился здесь, в зале Ритуала. Прямо под красным куполом.

Ример поднялся по лестнице на сцену в глубине помещения. К Совету. Хирка шла за ним, как загипнотизированная, не в состоянии делать ничего другого, парализованная Потоком. Члены Совета встали. Кто-то позвал стражей, которые пытались вывести простых имлингов из зала так, чтобы они не передавили друг друга. Хирка могла различить каждую каплю пота на их лбах, каждый взгляд, который они бросали на потолок, моля, чтобы он не обрушился.

Хирка заметила Рамойю. Ветле. Других наставников воронов. Поток читал их, как открытую книгу. Их замыслы созрели. Они пришли сюда по иной причине, чем все остальные. Имлинги из Маннфаллы явились сюда, чтобы завершить Ритуал. Они собрались на праздник. Хотели потанцевать. Наставники воронов явились сюда, чтобы положить конец эпохе. Только они ещё не начали действовать, и теперь у них никогда не будет шанса совершить задуманное. Они стояли среди других имлингов, лица которых не были знакомы Хирке. Все надели свои лучшие наряды – накрахмаленные юбки и шали.

Хирка устало улыбнулась, вспомнив свой Ритуал. Тогда толпа тоже напирала во всех направлениях. Кто-то пытался добраться до северных дверей, кто-то до восточных. Кто-то хотел остаться в зале и посмотреть, чем всё закончится. Кто-то призывал Всевидящего.

Ример подошёл к членам Совета. Их было всего десять. Илюме мертва. Урд мёртв. А зал Ритуала вот-вот разрушится. Эйр прикрыла рукой рот, глядя на то, как вокруг них вырастают камни. Самые могущественные мужчины и женщины мира не знали, что скрывает этот зал. Они смотрели на Римера.

Ример утратил контроль, Хирка должна дотянуться до него, должна остановить его. Поток уничтожит её. Ример отдал всё, что в нём было. Она знала, что Ример забыл о ней. Забыл обо всём. Обо всём, кроме тех десятерых, что стояли перед ним. Под ним. Воздух вокруг него был слишком плотным, и его ноги не доставали до земли.

Глаза Римера горели белым огнём. Он был всем, что когда-либо жило. Всем, что живёт, и всем, что когда-либо будет жить. Он был Потоком. И он тёк сквозь Хирку. Её кожа билась и пульсировала. В голове ощущались небольшие толчки, похожие на искры от огня. Вены хотели отделиться от её рук. Она уцепилась за реальность.

Ример бросил на пол хвост Урда. Он стал изгибаться и бызгаться кровью и только потом затих. Эйр и бородатый член Совета Якиннин оказались ближе всех к хвосту. Оба они попятились. Остальные подошли, чтобы посмотреть, что происходит. Увидев хвост, они скривили лица от отвращения. Никто из них ничего не говорил. Они смотрели на Римера и ждали объяснений. Зачем он осквернил зал?

Скажи им, кто ты!

– Я Ример Ан-Эльдерин! – Голос Римера разлетелся по помещению. Он говорил так, будто внутри него образовалась огромная пустота и в ней возникло эхо. Имлинги замерли. Некоторые со страхом смотрели на трещины в том, что осталось от стен, но любопытство было сильнее страха. – Я сын Гесы, дочери Илюме из дома Ан-Эльдеринов. Я здесь для того, чтобы предъявить свои права на кресло.

Эйр шагнула ему навстречу.

– Что ты сделал, Ример… – прошептала она. Её голос был почти неслышным по сравнению с его голосом, который разносил Поток. Но она попыталась. Осторожно. Как будто разговаривала с безумцем. – Во имя Все…

– Прекрати лгать, Эйр. Вы потерпели поражение. Урд мёртв. Сожран слепыми, которых он привёл сюда. Враг был среди вас каждый день, но вы этого не видели. Вы ничего не предпринимали. Я здесь, чтобы предъявить свои права на кресло.

Хирка стиснула зубы. Поток нёс его слова. Звук «с» рвал мышцы, «т» бил по скелету и отдавался по всему телу. Его голос заглушал всё остальное. Она не могла дышать. Она всё видела, всё слышала с необычной неожиданной отчётливостью. Ей хотелось кричать. Но кричал Ример.

– Дайте мне кресло или дайте мне Всевидящего!

Хирка услышала шёпот сотен голосов в зале. Такой же шёпот раздался, когда она сама предстала перед ними как дитя Одина. Некоторые имлинги носили гербы. Двоих из них, стоявших недалеко от возвышения, она видела в Равнхове. Они переглядывались и пытались скрыть улыбки. Как будто Ример только что не поиздевался над Вороном и как будто Хирка не умирала.

Но она умирала за Римера, и оно того стоило. Она была нужна ему сейчас. Он утратил связь с миром. Он стал чем-то другим. Члены Совета казались бледными тенями по сравнению с ним – он висел в воздухе, и очертания его фигуры были настолько чёткими, будто он высечен из камня. Он был чётче действительности. Сейчас Хирка боялась его. Боялась того, что он делает. Того, что он в состоянии сделать.

Она мечтала о том, чтобы Совет пал. Чтобы члены Совета заплатили за всё. За отца. За дни в шахте. За ложь и за раны у неё на спине. Сейчас, когда им оставалось стоять здесь всего мгновение, она испугалась последствий.

– Где Всевидящий? – спросил Ример.

Взгляды тысячи имлингов, собравшихся в зале, устремились на членов Совета и на Всевидящего, который молча сидел на посохе Ворононосицы. Больше никто не кричал. Все притихли в ожидании.

Ожидание время от времени переходило в страх. Страх, что Совет не справится с этим единственным заданием – не сумеет дать Римеру Ан-Эльдерину ворона, которому тот сможет поклоняться. Один из членов Совета призвал стражей и велел им заковать богохульника в цепи, но никто из стражей не шевельнулся. Никто не услышал приказа. Зал ждал. Ждал, что Всевидящий обнаружит себя, накажет богохульника. Хирка чувствовала, как Поток рассказывает ей о тех, кто уже понял. Она ощущала, как они ищут опору, и она заплакала бы о них, если бы могла. Их боль была слишком сильна и невыносима, потому что её испытывало множество имлингов.

Хирка сделала шаг в сторону Римера. Ноги отяжелели, как будто превратились в железо. Руки налились свинцом и отказывались повиноваться. Она не могла дотянуться до висящего в воздухе Римера, хотя он был всего в шаге от неё.