Эти несчастные обстоятельства вскоре набросили свою тень также и на те области, где люди науки оберегали духовные богатства, жили и боролись за истину и просвещение. Уже в 1777 г., вследствие иезуитских происков, Вейсгаупт чуть не лишился своей должности. Со всех сторон окруженный врагами и преследователями, оклеветанный и опозоренный, несчастный искал помощи и спасения.

«Тайный, то тем более сплоченный союз единомышленных борцов за просвещение, антииезуитское, но по тому же иезуитскому образцу построенное сообщество казалось ему подходящим для этого средством». Как бывший воспитанник иезуитов, он глубоко постиг дух могущественного ордена, основные принципы его устава и системы воспитания, а также понял, в чем заключается его страшная власть.

Задачу союза, как она ему представлялась, Вейсгаупт изображает в своем «Pythagoras…»: самостоятельно мыслящих людей из всех частей света, всех сословий и религий, не стесняя свободы их мысли, не взирая на все различия воззрений и наклонностей, следует объединить в прочный союз при помощи общего высшего интереса и довести их до такого состояния, чтобы и вблизи и вдали они, подчиняясь, чувствовали себя равными, чтобы все действовали как один, чтобы все их стремления были одинаковы и чтобы они по собственному побуждению из глубокого убеждения делали бы то, к чему не могла принудить людей никакая общественная сила; с тех пор, как существует мир и люди, такое общество — совершенное создание человеческого разума, в нем и через него искусство управления достигнет высшей степени совершенства.

Первоначально он предполагал войти в близкие отношения с франкмасонством, интересовавшем тогда весь мир, и создать в нем прочную опору для своего дёла. От одного путешественника, прожившего некоторое время в Инголыптадте, он получил нужные ему сведения относительно Союза человечества и его учреждений. В порыве увлечения идеалист немедленно приступил к изучению всех франкмасонских сочинений, какие только ему удалось достать. Прием его в ложу, чего он добивался, замедлился до 1777 г. Отчасти его устрашил высокий взнос, требуемый при приеме, отчасти он был горько обманут в своих надеждах, ознакомившись с заблуждениями масонов, особенно резко проявившимися в ту эпоху. Тогда в нем созрело решение основать свой собственный союз. Он немедленно принялся за работу и написал общие постановления, которым он, пока не нашел название «Иллюминаты», дал заглавие «Статуты перфектибилистов».

Относительно возникновения Ордена иллюминатов Вейсгаупт дает в своем «Pythagoras…», проникнутом духом учения Руссо, глубокомысленном, еще и для настоящего времени небезынтересном сочинении, подробные и ценные сведения. Он говорит: «Что было бы, думал я, если бы ты сам взялся за новое дело? Мне самому эта мысль показалась чрезмерно суетной, дерзкой, если не безумной; без имени и положения, без знания света и людей, без знакомств и связей, без поддержки, зная едва Ингольштадт, вращаясь лишь в обществе студентов, самостоятельно основать такое общество. Для этого была нужна громадная вера в самого себя, в свои силы, смелость, которая преодолевает все препятствия или, как это и было со мной, величайшая неопытность и близорукость, которая видит весьма мало препятствий или совершенно не замечает их. Два обстоятельства оказали на меня решающее влияние. Как раз в это время один офицер, некто Экер, открыл в Бурггаузене ложу, которая занималась алхимией и начала быстро развиваться. Один член этой ложи явился в Ингольштадт, чтобы там навербовать последователей и выбрать наиболее способных студентов. К несчастью, его выбор пал как раз на тех, которых уже отметил и я. Мысль потерять таким путем самых даровитых юношей да к тому же видеть их зараженными этой ужасной эпидемией, этой страстью к деланию золота и тому подобным глупостям мучила и терзала меня. Я обратился за советом к одному молодому человеку, к которому я чувствовал полное доверие. Он посоветовал мне воспользоваться моим влиянием на студентов и предотвратить насколько возможно распространение этой заразы при помощи противодействующего средства — учреждения собственного общества. Сюда присоединился еще один импульс, превративший мое намерение в действие. Среди многочисленных книг, которые я должен был прочесть, чтобы надлежащим образом подготовиться к кафедре практической философии, я наткнулся на превосходное сочинение Аббта о заслуге. Ни одна книга не оказала такого влияния на выработку моего характера и воли, как эта. При ее чтении я наткнулся на одно место, которое должно было зажечь ярким пламенем душу, так наполненную прочими материалами, как моя. Вот это место: «Способствовать временному и вечному благу многих и многих людей, устроить их жизнь так, чтобы она становилась все счастливее и совершеннее, сделать так, чтобы правила подобной жизни были для них таким же привычным, как и приятным делом, придумать такие положения, которые бы их, при всем их сопротивлении, вели к общему благу, браться за работу, когда никто еще не считает ее даже возможной, работать годами, порою даже бесплатно, обнадеживать, ободрять самого себя, не обращать внимания ни на какие превратности судьбы, ни на какие опасности, подавлять внутреннее отвращение или апатию, — и это все лишь с целью послужить на пользу и благо сердечно любимых ближних, созданных по одному образцу с нами; о, где человек, который поступит таким образом? Если его уже нет, то где же его статуи, где его мраморное изображение? Скажите мне это, и я пойду туда, замкну холодный камень в мои объятия и, вспоминая оригинал, оболью изображение горячими слезами благодарности». И, спрашиваю я, разве это место, которое я впоследствии, когда случалось падать духом, многократно перечитывал, не возвышенно и не способно вдохновлять читателя?»

1 мая 1776 г. были приняты первые члены. Новое, многообещающее предприятие получило жизнь. «Блаженство, высшая цель господствующего нравственного учения, должно было стать действительностью и истиной, и единственным источником истинного блаженства считалось увенчание нравственности, внутреннего совершенства человека».

Сначала общество имело весьма незначительный успех. Это было сначала «не что иное, как фантастическая высшая школа для католических юношей, которые должны были освободиться от гнета иезуитского воспитания и приучиться к самостоятельному мышлению». Вейсгаупт занял место генерала ордена не из одного только властолюбия, как его обвиняли, но также из убеждения, что монархическое правление безусловно необходимо для преуспеяния его широких планов. Он, вероятно, говорил себе, что такие люди, как Игнатий, Франциск, Доминик — его прообразы, — никогда не выполнили бы своей задачи, если бы делили свою власть с другими.

Первыми доверенными лицами и помощниками мастера были старшие студенты: Массенгаузен, Мерц, но прежде всего фон Цвак, сделавшийся впоследствии пфальц — баварским советником правления, и маркиз фон Констанцо. Его дружеское отношение к студентам, из которых некоторые жили у него в доме и ели за его столом, привлекло еще нескольких учеников. Вскоре его агенты отправились в Мюнхен и Фрейзинг, а Вейсгаупт сам вербовал кандидатов в близлежащем Эйхштадте. Агентам он поручил приглашать молодых людей, знатных, ученых, влиятельных, богатых, с привлекательной внешностью, светских и ловких.

Но, вопреки желанию, были приняты люди неспособные и недостойные, которые возлагали на орден частью эгоистические, частью чрезмерные ожидания. Вейсгаупт сам часто жаловался, что они наносили ущерб чести ордена и тормозили деятельность немногочисленных честных членов. Вследствие этого, несмотря на всю агитацию, число членов ордена оставалось незначительным. Учениками ордена были большею частью молодые люди, которых еще нужно было воспитать в целях ордена. Эти воспитанники должны были впоследствии сделаться воспитателями следующего поколения и стать во главе дела. В благородном самопожертвовании Вейсгаупт ничего не ожидал для себя и современности и не рассчитывал лично увидеть плоды труда всей своей жизни. «Но кто имел возможность глубже заглянуть во внутреннее устройство союза, ознакомиться с неустойчивой нравственностью учредителя и его помощников и подслушать их дружескую беседу, тот совершенно не сомневался в том, что фантастическая постройка, которую возвели такие безумные руки», не могла долго существовать. Воображение Вейсгаупта иногда уносилось в мечты о «служении огню, ордену огня, храму огня». При постоянных раздорах между деспотическим начальником и легкомысленными, ненадежными помощниками действительно казался близким момент, когда все это удивительное строение должно было рухнуть. Но в минуту величайшей опасности в него удалось вдохнуть новую душу и новую свежую жизнь.