Похоже, я и Джорджа Мартина нечаянно обидел. Я не подозревал, пока не прочитал его книгу. Оказалось, я не дал ему поработать над «She’s Leaving Home». Я тогда позвонил ему, но он был занят, не мог собраться ни через два дня, ни через две недели, что-то такое, и я подумал, да ну и черт с ним, раз он не может найти на меня время, я подыщу кого-нибудь другого. Я тогда расстроился, поэтому нашел ему замену. А теперь он пишет, что я обидел его нарочно. Ну, если это его единственная ко мне претензия…

Мы с Джоном были настоящими боевыми друзьями. Вот на что это было похоже. Теперь я понимаю, что мы так и не узнали друг друга до донышка. Не добрались до правды. Бывает, отцы начинают ненавидеть своих сыновей. Поди угадай.

У Ринго на свадьбе я отлучился в туалет, а там был Ринго — мы нечаянно оказались вдвоем. И он сказал, что за всю жизнь я дважды его убил. И потом добавил, что сам себя он убил трижды. А я как раз что-то сплевывал и случайно попал на его пиджак. Вот, говорю, я тебя убил три раза, вышло поровну. Ну, посмеялся. Дружеский разговор такой. Вовсе не ссора. Мы не собачились. Он просто внезапно так сказал, мы поговорили и дальше пошли. Но теперь я постоянно думаю — что это за два случая, когда я его обидел…

Мы все, видимо, так делаем. Мы не выносим мелкие ссоры на публику. Джордж недавно рассказал, как я обидел его. Но, по-моему, он сделал еще хуже, когда сказал, что никогда не будет играть со мной на басу.

Я страшно расстроился, когда они стали говорить, будто я пропихиваю Ли Истмена, потому что он мой свойственник. И в итоге привели Кляйна. Можно подумать, я просто взял и притащил члена своей семьи, без всякой на то причины. Они знали меня двадцать лет и все равно так подумали. Я не верил своим ушам. Джон сказал: «„Magical Mystery Tour“ — это для Пола был праздник эго». Бог ты мой. Я же это делал ради них, чтобы мы остались вместе, продолжали работать, занялись чем-то новым.

В юридическом смысле мы были олухи. У меня все еще работает Ли Истмен, и он заработал кучу денег. Для меня. Я был вынужден возбудить дело против «Битлз» — доказать то, что я знал. Я не хотел. Уехал в Шотландию, промучился там три месяца, отрезал себя от всех, пока не решил, что другого выхода нет. Надо подать в суд на «Битлз». Ужасное было решение.

И меня до сих пор за него клянут. В книгах по истории я по-прежнему тот, кто развалил «Битлз».

Я не питал ненависти к Джону. Когда он поливал меня на пластинках, люди говорили: ты его, наверное, ненавидишь. Ничего подобного не было и нет. Помню, как-то во время ссоры Джон вдруг снял эти свои бабушкины очки. Так и вижу его. Он их отложил и сказал: «Это же я, Пол». Потом снова надел очки, и мы продолжили ссориться… Эта фраза постоянно вертится у меня в голове. «Это же я». Для меня это уже такая мантра.

Я бы мог порассказать про Джона много смачных историй. Но не буду. Не буду, пока живы Йоко и Синтия. Джон бы рассказал. Он бы не усомнился, ринулся бы в атаку, сказал бы первое, что в голову взбрело. Нам это в нем и нравилось. Это была честность, но иногда она больно ранила. И не всегда была такой уж честной. Он знал, что может ранить. Он бывал жестоким. А я-то всегда разумный. Такой уж я есть. Я бы никогда не сказал то, что говорил он.

Никто не знает всей истины, вот в чем беда. Я тут как-то разговаривал с Нилом, мы смеялись и вспоминали какой-то случай, смешную историю. Оба помнили очень четко, что мы тогда говорили, во что я был одет, у кого был поклонник. Мы совпали на семьдесят пять процентов, кроме одной важной вещи. Я сказал, дело было на Пикадилли, а Нил сказал, что на Сэвил-роу. Я так ясно все вижу, до малейших деталей, и Нил тоже — но мы эту историю видим в разных местах.

Лет до тридцати я думал, что мир четок. Теперь я знаю, что жизнь абсолютно бессвязна. И Джон это знал. Ему всегда хорошо удавалось разоблачать обманы. Он бы сейчас разоблачал эту шумиху вокруг своей смерти.

Я плохо помню шестидесятые. Они прошли передо мной в эдакой пурпурной дымке[266]. Раз мы с Линдой куда-то поехали, и к нам подошла роскошная блондинка, обняла меня за шею: «Помнишь меня, Пол?» Я давай мычать — мол, хмм, ага, так-так, дай-ка я подумаю, — но я абсолютно ее не помнил. «Но, Пол, мы же с тобой занимались любовью в Лос-Анджелесе». — «А, — сказал я. — Вот оно что. Познакомься, это моя жена Линда. Извини, нам пора…»

Конечно, это было раньше. До свадьбы. Случаются казусы, но у Линды своего рода иммунитет.

Я посоветовал ему все записать или наговорить на пленку — выложить все, что он думает о своих отношениях с Джоном, выплеснуть раз и навсегда, сунуть в ящик и больше не вспоминать.

«Может быть. Я после тюрьмы так и поступил. Описал все свои ощущения. Мне там не давали карандаш и бумагу, хотя мне только этого и было надо, поэтому я, как вернулся домой, тут же все записал. И не знаю, что с этим делать. В издательства не хочу. Это я для себя писал. Где-то двадцать тысяч слов. Линда и еще пара людей прочитали и сказали, что неплохо. Заказал частную типографию, чтоб напечатали мне один экземпляр. Только один. Я хотел просто белую обложку, а внутри только черные буквы на белой бумаге. На дешевой белой бумаге. Чтоб выглядело как у „Олимпии пресс“. Дешевая книженция. В кармане умещается — шесть дюймов на четыре примерно. Я одно время подумывал напечатать несколько экземпляров и продавать с лотка на улице. Никому ничего не сказать, просто выйти на улицу и продавать по паре шиллингов. Но не хочется шумихи. А потом я узнал, что кто-то из музыкантов уже так делал, и передумал: не хотел попугайничать. Так что у меня только один экземпляр. Как-нибудь дам почитать. Расскажешь, как тебе… Что касается меня и Джона — ну да, может, и напишу. Я ему, между прочим, помогал с первой книгой. Об этом никто никогда не говорит. Джон точно не упоминал…»

Что касается остальных персонажей в битловской драме, то Нил Эспинолл, гастрольный менеджер, продолжил свою работу в «Эппл» и стал продюсером фильма «Let It Be». Он все еще там работает, хотя нынче «Эппл», похоже, толком ничего не делает и не продюсирует. Нил женат, у него пятеро детей. А Мэл Эванс — такой, казалось бы, спокойный и уравновешенный по сравнению с нервозным Нилом — закончил жизнь трагически. Оставив жену и детей, он уехал в Америку, где в 1976 году был застрелен полицейскими в Лос-Анджелесе. Отец Пола Джим уже умер, как и отец Джона Фред, и мать Джорджа Луиза. Айвен Вон, который познакомил Джона и Пола (см. главу 2), теперь наполовину инвалид, страдает болезнью Паркинсона[267].

Джордж Мартин — преуспевающий независимый музыкальный продюсер, хотя музыкантов масштаба «Битлз» он больше не открывал. Его замечание, приведенное в «Коде», — о том, что «Битлз» ожидает провал, если они станут действовать на свой страх и риск, — отчасти оказалось пророческим.