И вдруг она начала читать вслух сильным, ровным голосом, будто со сцены:

– «Также я подумал, что тебе будет очень интересно, что некоторые люди здесь верят, будто наш друг Голем вновь воскрес.

На этот раз его предполагаемое появление всколыхнуло еще больше волнений, чем раньше, потому что люди приписывают этому бездушному чудовищу чрезвычайно кровавое убийство.

Конечно, мы с тобой (как и несколько других участников той истории) знаем, что предыдущее появление Голема таило в себе совсем не то, что предполагают все остальные, поэтому совершенно неправдоподобно, чтобы эта средневековая легенда пробудилась, дабы снова сеять ужас в сердцах местных жителей». Это важно, – сказала напоследок Ирен.

– Я не знакома с вашим Големом.

– Тебе повезло. Это гигантский человек из глины, существо без души, слепленное отчаявшимся раввином в надежде защитить свой народ от нападений: так говорится в старинной легенде пражских евреев. Как и все чудовища, созданные ради благой цели, Голем вышел из повиновения и стал угрожать тем, кого призван был защищать, пока раввин не вытащил у него изо рта бумагу с заклинаниями, таким образом «убив» монстра.

Я пожала плечами.

– Неужели нечто подобное происходит и здесь? – задумалась Ирен, в который раз отвлекшись. Несмотря на проблески былой живости и остроумия, она все еще казалась выжженной дотла случившимся несчастьем.

– В письме упоминается «чрезвычайно кровавое убийство», – заметила я.

– Именно. А Годфри выманили из Праги. Очевидно, в городе ведется расследование. У меня там есть… высокопоставленные знакомые. Туда нам и следует направиться в первую очередь.

– В Прагу?! – воскликнула я. – Но это на другом конце мира от Лондона и Парижа. Вы поедете туда из-за одного только упоминания об убийстве?

– Не только. Видимо, у меня там есть враги. Шерлок Холмс был прав: моя деятельность здесь, в Париже, привлекла внимание некоего человека, который управляет злодеяниями куда более масштабными, чем самое страшное из убийств. Нет сомнений, что смысл послания об исчезновении Годфри очень прямой и очень личный. А вот с пропажей Нелл все не так ясно.

– Ее наверняка похитил Келли. Он сбежал прошлой ночью, а вместе с ним – еще несколько членов группы.

– Она могла быть схвачена человеком, не имеющим никакого отношения к культу, – возразила Ирен. – Эта часть выставки была плохо освещена и безлюдна.

– Ее могли поймать… цыгане. – Я цеплялась за соломинки.

– Да, могли, – с серьезным видом согласилась Ирен. – Они народ кочевой, а мне кажется, что корни нашего дела уходят глубоко во многие эпохи и страны. Еще я думаю, что нас в течение некоторого времени «пасли». Кто бы ни стрелял у собора Парижской Богоматери, надо выяснить, пытался ли он отпугнуть нас от катакомб, или же, наоборот, подталкивал к ним.

– Он?

– Сомневаюсь, что в заговоре участвует Энни Оукли, однако мне известен один серьезный охотник, кому хватило бы наглости и мастерства выстрелить из ружья в кромешной тьме ночного Парижа. И кто запросто пристрелил бы нас, если бы только захотел.

– Мне это не нравится!

– Пусть Шерлок Холмс отправляется на запад, в переулки Уайтчепела. Я же чувствую соль Балтийского моря, которую несет ветер с востока, Пинк… – Ирен запнулась. – Мне не стоит называть тебя «Нелли», чтобы ненароком не выдать.

Ей не стоило называть меня «Нелли», потому что при звуках этого имени она каждый раз будет вспоминать о своей пропавшей подруге. Я кивнула и заметила, что тьма, поселившаяся в глазах примадонны, немного отступила.

– Необходимо, чтобы Буффало Билл осмотрел место, где в нас стреляли, – сказала Ирен. – Также нужно узнать, нашел ли Красный Томагавк ту повозку, следы которой они обнаружили. Инспектор ле Виллар поможет нам, как и Ротшильды. У нас есть кое-какие средства. Без сомнения, найдутся и другие ресурсы. И ты будешь надежным союзником, я в этом уверена. – Она выдавила бледную улыбку. – Полагаю, я могу попросить тебя записывать все, что потребуется?

С тяжелым сердцем я кивнула.

Новый план скорее напоминал детскую сказку с призрачной надеждой на счастливый финал. Но что мне оставалось делать?

Я открыла блокнот и записала все шаги, которые только что перечислила Ирен.

Для меня картина была ясна. Я могла последовать за Шерлоком Холмсом в Лондон, несмотря на его запрет и возражения Ирен Адлер Нортон, а также риск быть арестованной за проституцию. Либо же я могла сопровождать примадонну по всей Европе в поисках потерянных ею близких. В глубине души я не сомневалась в результатах этих поисков: и Годфри, и Нелл скорее всего уже мертвы. Мы добьемся лишь одного: окажемся в совершенно противоположной стороне от убийцы, который однажды должен будет ответить в суде за преступления Джека-потрошителя.

Темнота.

Движение.

Тошнит.

Я плыву на корабле-панораме.

Шаги приближаются!

Нет.

Я стараюсь подняться. Выбраться. Упираюсь в деревянную стенку.

Темно. Совершенно темно.

Сундук.

Я в сундуке. Господи помилуй!..

Я сойду с ума.

Если прежде не умру от тошноты.

Протягиваю руки.

Снова упираюсь в преграду. Я лежу на какой-то грубой материи. Тьма приобретает форму ящика длиной не выше моего роста и чуть шире плеч, не более.

Гроб.

Я сойду с ума.

Если прежде не задохнусь.

Но я дышу.

Спокойно. Надо сохранять спокойствие!

Карманы.

Ткань обернута вокруг меня, возможно, для того, чтобы я не могла двигаться и шуметь.

Под пальцами я чувствую шерстяную материю юбки.

Правой рукой мне удается нащупать острые брелоки на цепочке-шатлене, а левой – корешок записной книжки.

Кажется, я невредима, хотя точно помню, что оказалась в загребущих руках безумца с глазами мертвого дьявола.

Желудок скручивает узлом. Как же мне плохо.

Я сойду с ума.

Если прежде не захлебнусь в собственной рвоте.

Может, удастся забраться пальцем в карман.

Ага!

Может, удастся добраться до миниатюрного ножичка на цепочке, и тогда я смогу проковырять отверстие в деревянной стенке и впустить внутрь немного света. Когда-нибудь.