деятельности), ни стороны (распадение деятельности по задачам ее). Но по мере того как проникает в сознание живущих, что есть не одно благо, но многие, или, точнее и ближе к истине, – что благо, будучи одним, имеет в себе виды – по мере этого разложения общего понятия на подчиненные, низшие понятия, происходит распадение простой дотоле политической формы на части, из которых каждая есть не то, что другая, и не для того, для чего другая. Так являются органы, охраняющие безопасность, обеспечивающие благосостояние, регулирующие порядок – военное сословие, земледельческое, управляющее, которые (органы) бывают первоначальными в государстве, если идея блага прежде всего разложилась на понятия безопасности, благосостояния, порядка. Далее, когда какое-либо из этих подчиненных понятий, все еще довольно общих, распадается само на подчиненные понятия, уже более узкие, тогда та своеобразная и целесообразная часть, которая служила его видимым выражением в государстве, снова распадается на части, из которых каждая уже не повторяет ее, как это бывает при усложнении второго типа, но есть нечто не схожее ни с нею, ни с чем-либо из вновь выделившегося, т. е. своеобразна и целесообразна. Так, если понятие благосостояния распадается на представление о благосостоянии физическом, умственном и нравственном, то появляются органы с исключительным назначением заботиться о физическом продовольствии страны и народа, охранять в нем добрые нравы, давать ему образование. Так продолжается этот процесс, пока все виды блага и всевозможные органы политической формы не осуществятся, – что, впрочем, до сих пор еще не имело места в истории, которая не знает совершенных политических форм. Это усложнение происходит, как принято говорить, – не совсем точно, но выразительно, – бессознательно, т. е. никто из людей логически не разлагает идею блага и подчиненные идеи не выражает в политических учреждениях. Это значит, что идея только разлагается в сознании, которое не создает ее, и жизнь разлагается через ее разложение, – как это и должно быть согласно с природою идеи, которая есть самостоятельное существо, проявляющееся в сознании, но не творимое им.

Что действительно развитие государственных форм имеет под собою как причину этот скрытый логический процесс, это ясно из того, что оно (развитие государства) совершенно не замечается в жизни народов или совсем не одаренных духовными силами, или одаренных, но несоответствующими, не теми, в которых могут проявляться и разлагаться логические идеи; хотя окружающая физическая природа и внутренние условия жизни у них остаются те же, как и у других народов, одаренных и развивающих у себя политические учреждения. Так, индейцы в Северной Америке, ведшие с соседними племенами войны столь же непрерывные, как и римляне с италийскими народцами, не развили у себя никаких политических форм, хотя жили в географических условиях еще более удобных, нежели какие представляет Италия. Или в этой последней – римляне развили могущественнейшее и совершеннейшее государство, какое только существовало на земле, а итальянцы никогда не могли устроиться, несмотря на все усилия и великий руководящий пример, в сколько-нибудь сносные политические формы. Ясно, что причина различия здесь лежит в особенном психическом складе двух различных народов, так как все прочие условия для обоих случаев остаются тожественными.

Изучая свойства политического процесса, следует определить его изменяющее влияние как на дух, так и на жизнь. Чем совершеннее в смысле постоянства, определенности, правильности становятся политические формы, в которых живет какой-либо народ, тем более определенным, постоянным и правильным становится весь психический строй такого народа, так как повсюду и постоянно все излишнее, произвольное, не ведущее ни к чему прямо полезному, сдерживается и мало-помалу подавляется в нем политическими формами. Это не случайность, что с величием в политическом строе не уживается величие в поэзии и в искусстве; и если бы какой-нибудь народ, исчезнув бесследно, оставил нам только своих поэтов и мыслителей, то, внимательно вчитываясь в их произведения и через эти последние проникая во внутренний склад их чувства и мысли, мы многое могли бы узнать о политической форме, в которой жил этот народ. Религиозное чувство также трудно уживается с сильно развитыми политическими формами, потому что утонченность жизни, ее регулярность, широкое развитие общественности – все, создаваемое этими формами, – развивает более внешние стороны духа, нежели внутренние. Воля становится более правильною, но менее сильною, и присущий ей объективный характер заменяется субъективным. Она лучше умеет сдерживать порывы того, кому принадлежит, нежели давать ему силу и мужество действовать на то, что вне его. Сильные характеры, не покоряющиеся жизни, но покоряющие жизнь себе, становятся все более и более редкими, пока об них не остается одно воспоминание, связанное с удивлением, как перед чем-то трудным, невозможным более, почти неестественным. Таково влияние политического процесса на отдельные стороны духа; но еще более заметно влияние его на жизнь. Многие явления в ней, напр. промышленность, торговля, совершенно невозможны вне политической формы. Нравы преобразовываются, утрачивая постепенно простоту, открытость, близость к природе, и искусственность всех человеческих отношений мало-помалу становится так велика, что все естественное кажется неестественным и все неестественное – естественным. Изменяется незаметным образом самый язык народа, становясь менее богатым, но более точным и правильным, и это опять не случайность, что совершеннейший по строению язык, ставший для всех народов лучшим методическим орудием в деле воспитания ума, есть язык Древнего Рима, а самый точный из всех, ставший языком дипломатии, есть язык Франции; тогда как язык греков и германцев, никогда не знавших у себя совершенных и правильных политических форм, будучи несравненно богат по разнообразию форм, чужд правильности и точности названных романских языков.

VIII. Изучая политический процесс, недостаточно понять развитие политической формы (генезис государства) и развитие тех органов, которые она выделяет из себя указанным выше путем (генезис учреждений); но следует изучить и процессы, совершающиеся в том, что под формою, что она обнимает, стягивает и регулирует собою. Это генезис народа как живого существа, развивающегося в политической форме. Сюда относится процесс возникновения, развития и умирания языка; процесс возникновения, усложнения и разрушения экономических отношений; процесс сложения, утверждения, перерождения и упадка нравов и обычаев и многие другие процессы. Все они еще более бессознательны, чем процесс развития политической формы и политических учреждений, – впрочем, не в том смысле, что народ не сознает, не знает этих процессов, но в том, что они совершаются непреднамеренно, без предыдущего сознанного желания совершить их. Здесь, как и во многих других случаях творчества, не человек что-либо совершает, но в человеке нечто совершается.

Глава XV

Учение о мире человеческом: о творимом, или о формах жизни

I. Формы жизни как объект учения о творимом; эти формы заканчивают