Индийская традиция считала главной задачей государя поддержание дхармы — санкционированного религией общественного порядка. Индийские монархи рассматривали налоги как заработную плату за выполнение именно этой функции, а также за работу по расширению подвластных земель, установление матримониальных связей. «Но ни на унаследованной от отца, ни на завоеванной территории монарх и государство в его лице, как правило, не вмешивались в социально-экономическую, политическую и культурную жизнь подвластных сообществ, ограничиваясь лишь поддержанием дхармы и взиманием налогов. Среди институтов, от которых непосредственно зависела жизнь средневекового индийца, государство занимало далеко не первое место»[755], — подчеркивают Борис Кузык и Татьяна Шаумян.

Ни одна из империй, существовавших на субконтиненте, даже такие мощные образования, как империи Маурьев (II–IV вв. до н. э.), Гуптов (IV–VI вв. н. э.) и Моголов (XVI–XIX вв.), никогда не включали в себя всей территории, входящей ныне в состав Республики Индия. Государствам история не отпускала достаточно времени, чтобы закрепить территорию и сформировать полноценную национальную идентичность — приходил новый завоеватель, объединявший в новую империю совершенно не стремившихся к единству регионы. Многочисленные государственные образования не уделяли внимания ни разработке теории и практики администрирования, ни идеологической доктрине. Не было четкой юридической фиксации исключительного права государя на всю землю и ресурсы страны, как в классических странах ислама или в Китае.

Бюрократия была неизмеримо слабее и стоила намного дешевле, нежели в Китае и даже в мусульманских странах. Строгие нормы кастовой иерархии ограничивали амбиции политиков и удачливых военачальников, зависть и властолюбие, столь дорого обходившиеся другим странам. Уровень потребления основной массы населения всегда оставался низким. Одежда минимальна, питание в основном вегетарианское, жилица примитивны, что объясняется и климатом, и религиозными нормами. Но, взимая с общины мало, власти были сказочно богаты за счет широкой налогооблагаемой базы[756].

Внутренне присущий индийской цивилизации плюрализм социальной структуры фактически готовил почву для последующего усвоения идей, сформированных за пределами Индостана, включая концепцию политического представительства.

Слабость власти и неконсолидированность элит негативно сказались на судьбах ее государственности. Колонизаторы — и мусульмане, и пришедшие им на смену англичане — всегда находили многочисленных союзников в лице части местных элит, не испытывавших патриотических чувств в отношении всего Индостана и думавших категориями «своей» территории. Индия, подчеркивал Фернан Бродель, смогла выжить, «как и Китай, благодаря своей потрясающей живучести, а также благодаря тому, что ее территория никогда не захватывалась полностью, вплоть до мыса Кумари»[757]. Завоевание англичанами привело к решительной ломке традиционной структуры Индии. Доходы, прежде оседавшие в казне султанов и князей, потекли в метрополию, немало способствуя британскому экономическому чуду. В XVIII веке англичане предложили было концепцию управления Индией на основе вековых традиций ее «классического прошлого», попранных могольскими завоевателями. Но затем, опасаясь подъема национального сознания, в XIX веке начали активно вытеснять индийскую культуру, заменяя ее лозунгами цивилизаторской миссии высшей расы на диких землях[758].

С другой стороны, Индия была принуждена стремительно знакомиться с новыми формами общественных отношений: производством машинного типа, достижениями науки и техники, либеральной демократией, парламентаризмом, активно включаться в мировой рынок. Англичане строили железные дороги и промышленные предприятия, создавали колониальную администрацию, почтовую связь. Английский язык стал служить объединяющим началом, помогавшим консолидации мультиэтничной страны.

Индуистская цивилизация пассивно, но стойко сопротивлялась, как прежде по отношению к мусульманским правителям, и адаптировалась. Шла вестернизация брахманской верхушки, выходцы из верхов получали европейское образование, как в Индии, так и в Англии, служили в учреждениях Британской Индии, умножали ряды нарождавшейся индийской интеллигенции и буржуазии, ориентированных на европейский образ жизни. Однако, по мере приспособления возрастало и сопротивление.

Британские власти не без успеха внушали, что колониальное господство спасло Индию от «хаоса», способствовало установлению ее государственного единства. Это порождало в сознании образованных индийцев представление об общей стране, которую населяет единая нация. Индийский национальный конгресс (ИНК) — первая общенациональная партия, созданная в 1885 году, — с самого начала отстаивала концепцию единой Индии и претендовала на представительство всех индийцев независимо от региона и конфессии.

Выдающуюся роль в обретении Индией независимости сыграл Махатма Ганди, получивший адвокатское образование в Англии и создавший себе имя, самоотверженно — избиения, аресты — защищая права индийцев в Южной Африке. В основе его идеологии лежали «Бхагавадгита», учение Толстого (с которым он вступил в переписку), Нагорная проповедь Иисуса и поэма «Свет Азии» сэра Эдвина Арнольда. Его метод борьбы, который часто называют методом ненасилия, точнее можно определить использовавшимся самим Ганди термином «сатаграха»: «сат» — истина, «аграха» — твердость на санскрите. «Ненасилие в активной форме состоит… в доброжелательности по отношению ко всему сущему, — писал Ганди. — Это любовь в чистом виде. Я прочел об этом в индусском Священном Писании, в Библии и в Коране… Каждый раз, когда я терплю поражение, и именно из-за поражения, мои усилия становятся лишь более решительными»[759].

Индийская гражданская служба (Indian Civil Service), созданная в середине XIX века, представляла собой тесно спаянный корпоративными интересами и идеалами «честной администрации» корпус из нескольких сот (затем их стало около 2 тыс.) авторитетных и высокооплачиваемых чиновников, которых называли «стальным каркасом» британского колониального режима. К 1947 году индийцы составляли более половины кадров гражданской службы, что позволит им перехватить бразды правления у покидавших Индию англичан[760].

Политический курс независимой Индии нес на себе сильный отпечаток личности Джавахарлала Неру, который с 1947 по 1964 год был премьер-министром и министром иностранных дел. Его политической основой стало левое крыло решительно боровшего за независимость Индийского национального конгресса (ИНК) и ряд политических сил, находившихся еще левее, включая компартию. Много говорилось о некапиталистическом и даже социалистическом пути развития. «Неру был социалистом в экономике, но демократом в политике, — подчеркивает историк Рамачандра Гуха. — …Как человек, воспитанный в традициях Ганди, он не мог оценить насилие, произведенное русской революцией… В то же время Неру притягивало обещанное плановым хозяйством использование науки и технологий для стимулирования экономического роста и искоренения нищеты»[761].