учетом численности российской артиллерии устойчивый спрос будет десятки лет. Конкурентом-то в России у него нет, а заграничный товар заметно дороже.

Возразили, однако, другие. Ну как возразили…

= Ваше императорское величество, - жалобно попросил молчаливый сановник, - а можно нам хотя бы несколько голов? На племя

Император только улыбнулся. Сельское хозяйство тоже нельзя оставлять, кормилица все же. Прокрутил мысленно поголовье, спросил вопросительно:

- Десятую долю хватит?

Десятую долю с учетом относительной малочисленности фермы было, конечно, маловато. Но ведь не будешь же торговаться с монархом. Николай этого не любит, еще не будет допускать в свиту.

Поболтали, пошли заодно дальше. Третьего дня Андрей Георгиевич уже им все показывал, но быстро и не дотошно. Так, как интересную игрушку. Сейчас же не торопясь, со всеми деталями. Заметил, что в летний сезон самые удойные коровы дает за день почти за полста литров.

Большинству это ничего не говорило, но седоватый чиновник поразился:

- Они что же, дают молока как несколько обычных коровушек? Быть не может!

Да, это так, ваше превосходительство, - подтвердил Макурин, - при этом кормить их заметно больше не приходится, в основном поить. Удойные коровушки. И в крестьянских дворах они тоже приносят много молока. Крестьян перерабатывают его в масло и творог и сдают мне. А уж я везу в столичный рынок. Летом бывает сдают на деньги до полтины продукции.

- За лето? - спросил Николай, чтобы спросить хоть что-то.

- Ну, ваше императорское величество, - укоризненно ответил Макурин, - конечно же, за летний день. Не зря же он говорят, что день год кормит.

- Да у тебя крестьяне получают как у меня чиновники! - поразился Николай.

- Да, ваше императорское величество, - с достоинством ответил Макурин, - зато они все налоги платят без недоимок!

- Скажи, - спросил без прежнего сарказма Орлов – достало его местное хозяйство помещика, - а дотошно, поди, приходится за крестьянами следить при сдачи оброков.

- Нет, ваше сиятельство, - свободно ответил Макурин, - буду я еще за ними следить!

- Но ведь как? - невольно поразился Орлов, - украдут ведь, каланьи такие, как есть утащат хоть пару копеек!

- Нет ваше сиятельство, - возразил Макурин, - во-первых, не проверяют не у всех, а тем, кому я доверяю. Чуть что – отправлю приказчиков, будут проверять за их же деньги. Так что моим крестьянам самим выгодно. Не говоря уж о том, что они Богом клянутся не лукавить.

- Да что им Бог, - не подумав, буркнул Орлов и замолчал, искоса глядя за помещика. Тот ведь как есть святой, все видели, какая у него благодать.

- Во-вторых, - хмыкнул Андрей Георгиевич, не акцентировав на этом вопросе. А зря, он ведь не только может благодать насылать, но и проклятье. Попробуй-ка, обмани Бога и его святого! Это тебе не с амвона молитвенно ругаться, ссылаясь на Бога, которого никто не видел. Тут есть грозный и конкретный мститель за Небожителя, - во-вторых, - повторил он. Крестьянскую продукцию продаю я же через приказчиков. И получается, сколько ты сдаешь оброк, столько же и получаешь денег за свою продукцию. Попробуй, обмани, а затем получи штраф и много вкусных и здоровых… розог.

- И что были такие, - поинтересовался, улыбаясь, Николай.

- Ни одного! - отрапортовал Макурин, - сама община бы его разорвала на клочья за такое лукавство. Они уже так разбогатели, что с меня пушинку боятся сдуть, как бы чего не вышло.

- Да уж! - крякнул император, - давай, дальше показывай, тут чем удивишь, рачительный хозяин?

- Да чего уж, все, - вздохнул нехотя Андрей Георгиевич, - не чем уже, честно говоря, самое интересное прошли.

Они прошли к кроликоферме. Сотни, тысячи зверьков, суетливых, невесть о чем говорящихся, а то и дерущихся. Может только поразить количеством? Тут ведь уже не сотни, а сотни тысяч голов. Летом забивают только на текущий прокорм, а большую часть кормятся и размножаются в так называемым гаремах – огороженных подвижных устройствах на лугу.

- Ни чего себе! - действительно удивился картине местных зообогатств Орлов, - сколько же здесь зайцев?

Зайцами большинство несведущих жителей XIX века называли кроликов. Иногда уточняли - домашние зайцы. Это, естественно, было неправильно, но Макурин к ним не придирался. Сам еще тот биолог. Вы, главное, ешьте да не придирайтесь. А то ведь некоторые в Европе в XXI жмутся, им де то, им де не это. Жрите мясо, сволочи, да не забудьте заплатить за него!

- Много, - сделал он на лице размышление умудренного философа, - считать будем зимой, когда начнем забивать на продажу. А сейчас трудно очень, размножаются быстро.

- Хм! - отреагировал Орлов и задумался. Кролики удивили его, как новый вид скота на мясо. Или вегетарианство замучило?

- Позвольте вам презентовать небольшие подарки в честь приезда сюда! - сменил тему Макурин, - качественно выделанные шкурки кроликов позволяют вам сшить различные виды одежды. Я, например, под мундиром почти всегда ношу безрукавку. Санкт-Петербург славится ветрами, даже прохладные могут охладить тело, не говоря уж о зимних ураганах.

Большинство гостей были люди старые или, хотя бы, арок немподолодыми. Тема оказалась очень даже актуальной и даже император после некоторого раздумья взял. Видимо, были неприятные моменты.

Уж на птицеферму Андрей Георгиевич заворачивать не хотел. Только заглянули быстренько и домой, к обильному и вкусному обеду. По случаю гостей – с вином. Да и без того все было очень интересным. Мясо, птица, рыба, перемешанные с овощами и картофелемв неожиданной пропорции и вкусно приготовленные. А тут курицы…

Но почти все гости заинтересовались и даже император Николай с любопытством посмотрел. Курицу они, разумеется, регулярно ели и любили это мясо. Но чтобы так они выращивались, ха! Обычно в поместьях куриц держали в крестьянских дворах, нередко при помещичьих усадьбах для собственного пользования, если, конечно, барин не лентяй и не бестолков. А то и такие есть, в большом количестве и вариабельности. Гоголь как раз с этого времени взял примеры в свои «Мертвые души».

Но вот чтобы так в промышленном варианте они в России в XIX веке еще не встречали. Куриц растили и утилизировали как бы в общем строю (о конвейере люди этого времени еще не знали).

Местные птичницы, бабы простые, хоть и работящие, при виде его императорского величества в обрамлении его сиятельств и «простых» его превосходительств, попросту разбежались по углам и сараям. Пришлось Андрею Георгиевичу,