прямо из супницы, едва ли не засунув туда лицо. Душновато попахивало чем-то.

Доктор занял место у окна, подальше от священника. Хозяин принялся перечислять имеющиеся в наличии кушанья.

– Непременно попробуйте здешний трюфель! – подал голос священник, оторвавшись от супницы. – По пикантности аромата он много лучше французского.

Доктор сдержанно кивнул. Из-за нездоровой печени он с прохладцей относился к гастрономическим радостям.

– Трюфель у нас отменный, – подхватил хозяин. – Очень повезло, что сейчас есть достаточный его запас, и мы можем им угостить, так сказать, и даже удивить.

– Откуда ж у вас трюфели? – полюбопытствовал Грибин.

– Все из здешних лесов. Удивительное открытие, так сказать. Никто и не подозревал, а они, оказывается, всегда тут произрастали. А потом один мальчик обнаружил.

– Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам, – изрек священник и снова погрузился в супницу.

Слова давешнего мужика о бесовых говешках начали обретать некий смысл. Доктор догадался, что трюфели наверняка нашел тот самый приемыш знахарки.

– Странно, но я об этом трюфеле никогда раньше не слышал, – заметил Грибин.

– И не удивительно-с, – кивнул хозяин. – Ведь его только тут и можно попробовать. Очень деликатный продукт – портится уже на другой день после сбора. От этого трюфель никуда доставить не получится. Только на месте кушать. В природной, так сказать, среде.

– А нельзя ли поговорить с мальчиком, который собирает для вас трюфели? – спросил доктор.

Хозяин настороженно взглянул на Грибина.

– Это было бы неудобно-с. Мальчишка, так сказать, от рождения скверно выглядит. Совсем урод-с. Для чего вам аппетит портить? Да и о чем с ним разговаривать?

– Я подумал написать про ваш трюфель статью в газету, – соврал доктор. – Чтобы привлечь читателя, нужен некий нерв, живая история. Вы понимаете? Бедный мальчик открывает для мира изысканный деликатес – это очень трогательно.

Услыхав о статье, хозяин просиял.

– Я понимаю, – закивал он. – Немедленно пошлю за Ефимкой. А вы пока располагайтесь.

– Тогда лучше бы сударю в отдельный кабинет перейти, а то ведь при мне малец засмущается, – сказал священник и пояснил для доктора: – Вроде бы мой предшественник за некую провинность сурово с ним обошелся, вот теперь отрок и меня по наследству опасается.

– Да-с, так будет лучше, – согласился хозяин. – И вы предложите мальчику водки. Он несколько диковат и может впасть в конфуз, но за водкой очень хорошо разговаривает.

Доктора проводили в кабинет. Половой принес телятину и полштофа водки. Мясо было посыпано желтоватой стружкой, от которой пахло смесью осеннего леса, орехов и солдатских казарм, где хорошо поели чеснока. Похоже, это и был тот самый трюфель. Аппетита запах не вызывал, однако ж после вранья про статью доктор думал, что должен отведать местный деликатес. Он принял двойную порцию печеночных пилюль и осторожно приступил к трапезе.

Через какое-то время хозяин заглянул в кабинет, чтобы справиться о впечатлениях доктора. Грибин солгал, что такого не едал и в Бургундии. Хозяин был с этим согласен. Что там Бургундия! Даже в соседнем уезде белый трюфель не растет. А вот не угодно ли гостю отведать яйца пашот или же еще чего-нибудь все с той же присыпкой?

Доктору это не было угодно. Он и телятину-то с трудом заставил себя съесть и чувствовал, что теперь печень не простит таких вольностей.

Хозяин скрылся. Вскоре явился половой и, невзирая на возражения, поставил на стол яйца пашот, приправленные трюфельной стружкой, и миску соленых огурцов за счет заведения.

Какое-то время доктор сидел в одиночестве и размышлял над словами встреченного по дороге мужика. В самом деле, бывает ли хорошая хворь? И если да, то как отличить ее от дурной? И к какому разряду в таком случае относится его печеночная болезнь?

Эти глупые думы были прерваны появлением растрепанного паренька отталкивающей наружности, низкого, сутулого и весьма упитанного. Темные пятна наподобие расплывшихся родинок налезали на его лицо, и из пятен этих росло что-то вроде шерсти. Щеки висели мешками, мелкие глазки едва выглядывали из-под век, а нос торчал кверху, выставляя глубину ноздрей на всеобщее обозрение. Доктор предположил, что тут последствия рахита наложились на некий врожденный недуг.

Парнишка забился в угол, сложил руки на груди и замер, вперившись взглядом в стоявший на столе полуштоф. Доктору показалось, что трюфельный запах вдруг усилился.

Грибин поморщился, ослабил галстук и спросил:

– Тебя Ефимом зовут?

Парень кивнул, не отрывая глаз от полуштофа.

– Говорят, ты нашел здесь трюфели? Расскажи, как это получилось. Мне надо для статьи в газету, чтобы люди прочитали и приезжали сюда трюфели пробовать.

Ефимка шмыгнул носом и пискляво пробормотал:

– Шел да нашел – так и получилось.

Доктор подумал, что собеседник ко всему прочему слабоумен, и вспомнил совет трактирщика.

– Наверное, ты водки хочешь? Я могу тебе налить, если расскажешь про трюфели.

Ефимка оживился.

– А много нальете?

– Как рассказывать будешь.

Грибин откупорил бутылку и наполнил рюмку. Ефимка схватил посудину, опрокинул одним махом и заулыбался. Доктор заметил, что зубы у парнишки до того кривые, что непонятно, как ими получается жевать.

– Барин, выдайте еще чарочку, и тогда я вам все обскажу.

Грибин налил, Ефимка выпил, уселся на стул и приступил к рассказу. Говорил он толково, совсем не как слабоумный.

По словам Ефимки, трюфели он нашел случайно и ел их сам с желудями для вкуса. Потом хозяин на постоялом дворе увидел у него пахучий клубенек и объяснил, что это подземный гриб, который стоит денег. С тех пор Ефимка и добывает трюфели. А найти их несложно: по бугоркам, по трещинкам в земле, но главное – по запаху.

Методы поиска трюфелей доктора не интересовали, однако он терпеливо слушал, подливал водку и ждал, пока Ефимка захмелеет.

– Вот еще говорят, что ты целительные секреты знаешь. Правда это или выдумки? – задал Грибин главный вопрос.

– Какие секреты? – удивился Ефимка, потом захихикал. – Это вранье. Вот бабка Брыдлиха, она да, знахарствовала. А у меня откуда секреты?

– Раз так, спасибо за разговор, – сказал доктор и заткнул бутыль.

Увидав, что водки больше не дадут, Ефимка приуныл, забегал глазками, соображая, а потом спросил:

– Что ты мне, барин, дашь, если расскажу про целительную силу?

– А что попросишь?

– Два штофа водки! – выпалил Ефимка. – И допить, что на столе стоит.

– Два штофа? – Грибин покачал головой. – Не много ли?

– А кто ж дешевле тайны открывает?

– Разве это тайна, если про нее люди говорят? Я, пожалуй, у народа поспрашиваю, и мне все бесплатно расскажут.

– Все, да не все, – значительно сказал Ефимка, подняв кверху палец с кривым желтым ногтем. – Всего-то, кроме меня, уже никто не знает.

– Хорошо, – согласился Грибин. – Если расскажешь